Как бы там ни было, поскольку это комичная история, мужчину в качестве награды приглашают во дворец. Далее следует всякая чепуха, и заканчивается все тем, что бедняга-фермер в уборной подтирается одной из самых красивых картин, после чего неспешно выходит и видит, как все светлоглазые пялятся на пустую раму и разглагольствуют о том, до чего прекрасно это произведение искусства. Веселье и гогот. Салюты и поклоны. Убираемся, пока никто не поразмыслил над этой историей.

Он выждал.

Скри-и-ип?

– Ты разве не понял? Фермер увидел картину возле уборной и предположил, что она висит там для определенной цели. Светлоглазые нашли пустую раму в галерее и предположили, что это и есть шедевр. Можешь сказать, что эта история глупа. Она такая и есть. Но менее правдивой от этого не становится. Я, в конце концов, частенько бываю довольно глупым – но почти всегда правдив. Сила привычки.

Ожидание. Вот она, истинная душа искусства. Если сможешь дать человеку больше, чем он рассчитывал, человек будет прославлять тебя до конца своих дней. Если сумеешь пробудить в людях предвкушение и научишься его подпитывать, тебя ждет успех.

И наоборот, если приобретешь репутацию слишком хорошего, слишком умелого… будь осторожен. В их головах будет лучшее искусство, и если ты дашь им хоть чуточку меньше того, что они вообразили, проиграешь. Внезапно окажешься бесполезен. Человек, отыскавший монету в грязи, будет болтать о ней несколько дней, но, получив наследство и не досчитавшись одного процента от ожидаемой суммы, объявит, что его надули.

Шут покачал головой, встал и отряхнул мундир.

– Дай мне публику, которая хочет развлечься, но ничего особенного не ждет. Для них я стану богом. Вот самая правдивая из истин, что известны мне.

Тишина.

– Мне бы не помешало немного музыки. Для пущей театральности, понимаете ли. Кое-кто вот-вот придет, и я желаю оказать гостю достойный прием.

Певунчик любезно завел свою музыку. Шут вздохнул и принял надлежащую позу: ленивое ожидание, просчитанная осведомленность, невыносимое зазнайство. В конце концов, у него была определенная репутация – стоило хоть попытаться ей соответствовать.

Воздух перед ним расплылся кольцом, словно согретый у самой земли. Полоса света закружилась по кругу и образовала стену высотой в пять-шесть футов. Свет тотчас же погас, – по правде говоря, это был просто послеобраз, отпечаток чего-то светящегося, очень быстро пролетевшего по окружности.

В центре пятна появилась Ясна Холин, и вид у нее был гордый.

Одежда истрепана, волосы заплетены в косу, на лице следы ожогов. Когда-то платье принцессы было роскошным, но теперь превратилось в лохмотья. Она оборвала подол на уровне колен и сшила себе импровизированную перчатку. Любопытное дело – при ней имелось что-то вроде кожаной сумки с карманами и дорожный мешок. Шут сомневался, что она обладала и тем и другим в начале своего путешествия.

Ясна издала долгий стон и посмотрела туда, где стоял Шут.

Тот ей ухмыльнулся.

В мгновение ока женщина вскинула руку, вокруг которой закружился туман, с щелчком превратившийся в длинный тонкий меч, чье острие почти упиралось в шею Шута.

Мужчина выгнул бровь.

– Как ты меня нашел? – спросила принцесса.

– От тебя на той стороне было довольно много шума. Прошло немало времени с тех пор, как спренам приходилось иметь дело с кем-то живым, да еще и таким требовательным, как ты.

Она выдохнула сквозь зубы и придвинула осколочный клинок еще плотнее к его шее:

– Шут, скажи мне, что тебе известно.

– Я как-то почти год просидел в огромном желудке – и меня переваривали.

Ясна нахмурилась.

– Сама спросила, что мне известно. Стоило бы лучше подбирать слова. – Он посмотрел вниз, а принцесса повернула осколочный клинок, но острие от его шеи не отвела. – Удивлюсь, если твой прутик представляет для меня хоть какую-то угрозу, Холин. Впрочем, можешь размахивать им сколько влезет. Наверное, так ты чувствуешь себя более важной персоной.

Она изучила его. Потом меч превратился в туман и исчез. Ясна опустила руку.

– У меня нет на тебя времени. Буря грядет, ужасная буря. Она вернет Приносящих пустоту в…

– Уже вернула.

– Преисподняя! Нам надо отыскать Уритиру, и…

– Уже нашли.

Она поколебалась:

– Рыцари…

– Восстановлены, – перебил Шут. – Отчасти твоей ученицей, которая, позволю себе заметить, в точности на семьдесят семь процентов приятнее, чем ты. Я провел опрос.

– Врешь.

– Ну ладно, это был довольно неофициальный опрос. Но уродливый ящерокраб весьма низко оценил твои…

– Я о другом.

– Ясна, о таких вещах я не вру. Ты это знаешь. Потому-то я тебя так раздражаю.

Женщина внимательно на него посмотрела, потом вздохнула.

– Отчасти поэтому ты меня так раздражаешь. И это лишь маленькая часть огромной-огромной реки.

– Ты так говоришь, потому что плохо меня знаешь.

– Сомневаюсь.

– Нет, я серьезно. Очевидно же, что, если бы ты хорошо меня знала, река раздражения превратилась бы в океан. Как бы там ни было, я знаю то, чего ты не знаешь, и сдается мне, ты на самом деле можешь знать то, чего не знаю я. Это приводит нас к тому, что именуется сообщничеством. Если сможешь сдержать свое раздражение, мы оба можем чему-то научиться.

Принцесса окинула его взглядом с головы до ног, сжала губы в ниточку и кивнула. Потом зашагала туда, где располагался ближайший город. У этой женщины было отличное чувство направления.

Шут догнал ее:

– Ты ведь понимаешь, что от цивилизации нас отделяет по меньшей мере неделя пути. Зачем было переноситься в такую глушь, где ровным счетом ничего нет?

– Мне пришлось в каком-то смысле спасаться бегством. Большая удача, что я вообще попала сюда.

– Удача? Сомневаюсь, что я назвал бы это так.

– Почему?

– Ясна Холин, лучше бы тебе находиться по другую сторону. Пришло Опустошение, а с ним – конец всей этой земли. – Он посмотрел на нее. – Прости.

– Не извиняйся, пока мы не увидим, как много я смогу спасти. Буря уже пришла? Паршуны преобразились?

– Да и нет, – ответил Шут. – Буря должна ударить по Шиновару сегодня ночью, а потом двинется дальше по континенту. Думаю, она-то и принесет преображение.

Ясна резко остановилась:

– В прошлый раз было не так. Я кое-что узнала на той стороне.

– Ты права. Теперь все по-другому.

Она облизнула губы, но больше ничем не выдала своей тревоги.

– Если все происходит не так, как раньше, то все мои знания могут оказаться бесполезны. Речи высших спренов будут неточными. Хроники, которые я ищу, бессмысленными.