Достаточно признать, что организаторский и интеллектуальный труд тоже является трудом, и вся эта концепция летит кувырком.

Здесь возникает еще один вопрос, на который Маркс дает крайне неубедительный ответ. Что нужно для того, чтобы возместить рабочему расходы его «мышц, нервов, мозга, и так далее»? По Марксу, «… стоимость рабочей силы является стоимостью жизненных средств, необходимых для поддержания жизни ее владельца».[824] Как же определяется эта стоимость – количеством калорий? По минимуму или по максимуму? Маркс мог бы сказать, что рабочему платят лишь минимально необходимое для того, чтобы он не умер и выкормил детей себе на смену. Но классик отступает под давлением фактов. «С другой стороны, размер так называемых необходимых потребностей, равно как и способы их удовлетворения, сами являются продуктом истории и зависят преимущественно от культурного уровня страны, между прочим, в значительной мере и от того, при каких условиях, а следовательно, с какими привычками и жизненными тяготами сформировался класс свободных рабочих. Таким образом, в противоположность другим товарам определение стоимости рабочей силы включает в себя исторический и моральный элементы»[825] (курсив мой. – М. П.).

Определение стоимости рабочей силы Марксом не только включает в себя исторический и моральный элемент – оно насквозь является морально-историческим. Ведь можно спросить: а что, если хозяин будет платить рабочему меньше, чем ему нужно для возобновления жизненных сил? Рабочий раньше умрет? Подумаешь! Сколько полуголодных, больных и истощенных рабочих в мире умирает в сорок лет и раньше – и что с того? На смену им в бедных обществах может прийти масса желающих! Толпы людей, готовых ринуться на любую работу за самую мизерную плату, можно видеть едва ли не в большинстве стран на периферии современной цивилизации. Мы уже имеем опыт того, что наемной рабочей силе можно месяцами вообще не платить зарплату – и ничего!

Заявлять, что стоимость рабочей силы определяется тем, что необходимо для ее восполнения, нельзя безотносительно к морали. Так должно было бы быть по справедливости, но так вовсе не происходит. Выплачивая рабочему зарплату, хозяин не интересуется тем, хватит ли этого ему и его детям. Он стремится вообще не платить, если будет такая возможность. Уровень зарплаты определяется конкуренцией на рынке рабочей силы, то есть соотношением спроса и предложения, – больше ничем. На деле требование ограничить минимальную заработную плату необходимым для выживания рабочего и его семьи прожиточным минимумом является моральной нормой, которую Маркс вслух не мог признать как философ-материалист, но которую стыдливо вводил под видом экономической необходимости. Хотя здесь потребности не больше, чем в ссылке на относительность «жизненных тягот» рабочего, которые позволяют включить в число необходимого также «тягу» к компьютеру, автомобилю и собственному домику, сославшись на традиционно высокий (да еще и растущий) «культурный уровень страны».

Однозначного ответа на вопрос, что ожидает капиталистическое общество, теория Маркса не дает, что заметили его первые ученики и последователи. Верный ученик Маркса Каутский вынужден был ссылаться на то, что жизненный уровень и потребности рабочего растут вместе с культурой общества. А это уже было введением нормы и этики в теорию марксизма, потому что явно апеллировало к справедливости. Революционерам оставалось надеяться, что кризисы перепроизводства будут становиться все более жестокими, и рабочий класс будет подведен к ликвидации частной собственности на орудия и средства производства этими периодическими катаклизмами. Как мы знаем, и эти надежды не исполнились. В дискуссиях с Каутским и Бернштейном левые социалисты, в том числе Ленин, просто закрывали глаза на факты и утверждали, что рабочий класс живет все хуже и хуже и вынужден будет пойти на мировую пролетарскую революцию. В середине XX века в это уже никто не верил даже в Москве на Старой площади, в ЦК КПСС.

Вот, собственно, и вся теория марксизма. Что же касается «теории формаций», то она вообще выпадает из общего течения рассуждений классиков. Ведь эксплуатация человека человеком объясняется как присвоение прибавочной стоимости, а это имеет место лишь при превращении рабочей силы в товар. Если же рабочая сила не является товаром, то непонятно, как можно говорить о присвоении «прибавочной стоимости» и о том, что классы феодалов, мещан-буржуа или крестьян, – это группы людей, которые могут эксплуатировать друг друга (выражение принадлежит Ленину, но идея полностью марксистская). Основанием «эксплуатации» раба и крепостного оказывается банальное насилие. В основе «теории формаций» у Маркса лежала другая идея – деления истории общества на три периода: несвободы производителя, его формальной свободы (капитализм) и реальной свободы (коммунизм), но эта идея осталась в рукописях в 1857 г., поскольку основа периодизации истории зиждется не на экономических, а на властных и моральных принципах.

Попытки определить «субстанцию стоимости» были отброшены экономической наукой XIX – XX ст., которая все больше сосредоточивалась на «потребительской стоимости» и практических рецептах, повышающих эффективность рыночной экономики и денежного хозяйства. От «теории стоимости» осталась лишь простая идея себестоимости как уровня затрат на товар, ниже которого нельзя опускать цену товара. В теоретическом плане наибольший интерес представляли теории, названные после Второй мировой войны маржиналистскими (от marge – край, предел) и основанные еще современниками Маркса – Джевонсом, Вальрасом и др. Маржиналисты изучали поведение цен на определенный товар в пограничных ситуациях – от выхода товара на рынок до насыщения рынка. Марксист в начале карьеры, потом один из теоретиков маржинализма, выдающийся украино-русский экономист М. Туган-Барановский последнюю свою статью посвятил перспективам создания общей теории ценности на путях обобщения разных конкретных теорий – маржиналистской теории возникновения и насыщения рынка определенным товаром, психологии восприятия (где есть также процесс насыщения, описанный законом Вебера – Фехнера) и другим описаниям ориентации человека в ценностях.

Маржинализм и родственные теории являются феноменологическими, поскольку они формально описывают процессы и дают удовлетворительные предсказания и практические советы, но отходят от наивных стремлений раскрыть «субстанцию стоимости». В определенном понимании это приближает их к тому ряду физических теорий, которые ограничивались математическим описанием процессов и констатацией инвариантов. Поскольку в науке все шире применялись теоретико-вероятностные методы, создавалось впечатление, что везде идет речь только о прагматичных успехах в предсказании результатов, а не об истине как соответствии теории скрытой сущности реальных процессов. Однако ситуация изменилась, когда теоретико-вероятностной трактовке была поставлена в соответствие теоретико-информационная.