божеству блекнут. Таким образом, эти гимны представляют собой своего рода «слабую позицию» для выяснения дифференциальных просьб, свойственных каждому отдельному божеству. Иное дело гимны, в которых божества составляют семантическое единство, как например, Ашвины или Маруты.

Вторая, экспликативная часть модели включает в себя следующие уровни: 1) уровень действий, совершаемых данным мифологическим персонажем; 2) уровень атрибутов, или соотносимых с ним признаков; 3) уровень эпитетов; 4) уровень связей с другими мифологическими персонажами. Все эти уровни связаны между собой, как и с апеллятивной частью модели отношением трансформации. Например, для семантического пространства Ушас возможны трансформации[193]: эпитет «сверкающая»[194] атрибут «сверкание», «блеск» действия «зажигается и сверкает» <-> связи с Сурьей (богом солнца, которого она приводит за собой), с Ночью (ее сестрой, которую она прогоняет) <-> просьба «засверкай для нас» и др. В семантическое пространство Варуны входит, например, следующая трансформация: эпитет: «имеющий множество петель» <-> атрибут «петли» <-> действие «затягивает петлю» <-> просьбы «расслабь петлю» или «избавь от петель» и др.

Преимущество трансформационного подхода заключается в том, что эпитеты, атрибуты и связи можно рассматривать как «свернутые» действия, что отражает в высшей степени суггестивный характер хвалебных гимнов РВ. Все эти элементы упорядочены в тексте гимнов с помощью синтаксиса в тех или иных мифологических ситуациях. В гимнах происходит постоянное переключение кодов: экспликативная часть всегда предполагает апеллятивную. Иными словами, если риши называет Индру убийцей Вритры, упоминает его дубину грома — ваджру, рассказывает, что он убил Вритру, или вспоминает в связи с Индрой Сому, Вишну или Агни, которые ему помогли в деле убийства Вритры, то за этим кроется только одно: убей Вритру и сейчас, для нас; воссоздай вселенную сейчас снова, чтобы мы жили (=чтобы нам увидеть солнце)! Экспликативная часть гимна обычно предшествует апеллятивной, но она может также и следовать за ней или перемежаться с ней. Этот порядок не является строго фиксированным.

Такова полная модель «среднего гимна», посвященного восхвалению божества. Она описывает значительную часть содержания РВ. Встречаются также ее редуцированные варианты. Редуцирована может быть апеллятивная часть, и гимн в таком случае состоит только из мифологического описания, подразумевающего, но не выражающего эксплицитно соответствующие просьбы к богам. Таких гимнов сравнительно немного, и они встречаются в основном в мандале X. Апеллятивная часть может носить формальный характер, когда один рефрен, характерный для определенной семьи риши, завершает целую группу гимнов.

Другой редуцированный вариант представлен в том случае, когда отсутствует апеллятивная часть и при этом адресант совпадает с адресатом, т. е. божество восхваляет само себя (ätmastuti «самовосхваление», по анукрамани), и в этой ситуации просьбы, естественно, оказываются излишними. Повествование ведется в 1-м лице единственного числа, типа: «Я убил Вритру», «Я перегнал на скачках Сурью», «Я дал певцу высший дар» и т. п. (X, 49 — самовосхваление Индры). Гимнов-самовосхвалений в РВ немного (они заключены в мандале X), встречаются также отдельные стихи-самовосхваления. Один раз форма самовосхваления используется, когда оно относится не к божеству, а к женщине, подчинившей своего мужа (X, 159).

Экспликативная часть в принципе не редуцируется. Она составляет основу гимна-восхваления[195].

Многие сотни реальных гимнов РВ, посвященных восхвалению разных богов, построены по описанной выше полной модели «среднего гимна». Поскольку круг мифологических сюжетов весьма ограничен и за каждым мифологическим персонажем закреплено сравнительно небольшое число постоянных эпитетов, атрибутов и связей с другими персонажами, содержание РВ выглядит весьма монотонным, и не раз говорилось о том, что РВ перепевает сама себя. К этому нужно добавить, что в традиционном искусстве ригведийских риши существовал определенный набор литературных штампов, перешедших к ним от «прежних риши», и некоторый круг лексики был связан раз и навсегда с определенным мифом (в связи с чем гимны РВ иногда называли эпигонскими). Но даже при этих жестких условиях, заданных как содержанием, так и формой, отдельные поэты умели создавать произведения искусства высокой художественной ценности.

Хвалебные гимны, как уже говорилось ранее, служили для почитания богов наряду с принесением жертв. В этой связи встает вопрос, насколько ритуальны по своему характеру хвалебные гимны РВ (т. е. большинство гимнов этого памятника). На протяжении истории изучения РВ на этот счет высказывались разные точки зрения. Саяна и вообще индийская ортодоксальная традиция придерживается того взгляда, что вообще все гимны РВ использовались в тех или иных ритуалах. Этот взгляд недоказуем и поэтому отвергается западными учеными.

В настоящее время считается общепринятым, что во времена РВ ритуал был гораздо проще, чем в период брахман с его сложной громоздкой и детально разработанной системой жертвоприношений. Мало того, в РВ, видимо, не существовало единой системы ритуала, и между ритуалами, практиковавшимися в разных жреческих семьях, имели место различия[196].

Это можно проследить, сравнивая гимны разных мандал и разных семей риши. Об этом свидетельствует также не вполне устоявшаяся техническая терминология жертвоприношения[197].

Как было показано исследователями, использование мантр РВ в поздней ведийской литературе, например, в брахманах, очень часто не может служить доказательством того, что в период РВ оно было таким же. Иногда дальнейшее ритуальное применение мантр из РВ может совершенно не отражать содержания данной мантры или просто даже противоречить ему[198].

Таким образом, здесь снова, как и в отношении многих других реалий, единственным источником наших сведений могут служить сами гимны РВ. А гимны эти, как известно, во многом темные и неясные. Из текста их очевидно, что риши в принципе были хорошо знакомы с различными ритуалами: зажиганием жертвенного костра, принесением в жертву масла, молока, лепешек, жертвенных животных и, конечно, с приготовлением амриты из выжимаемого сока сомы. Они знали жертвенную утварь, хорошо разбирались в многочисленных разрядах жрецов, представляли себе обряды, с участием не только жрецов, но и заказчика, а иногда и его жены. При всем том по очень многим гимнам, так или иначе связанным с ритуалом, нельзя судить о последовательности ритуальных действий и нельзя по ним описать ритуал. В этой связи интересно замечание Гонды о том, что хотя мандала IX вся была связана с приготовлением сока сомы, ее гимны редко применяются в ритуальных целях в шраута-ритуалах сомы, если судить по поздневедийской литературе. Дело в том, что они не имели отношения к почитанию бога Сомы, а только к соку сомы[199].

Относительно многих гимнов вообще нельзя судить о том, были ли они связаны с каким-либо ритуалом. Это прежде всего ряд гимнов мандалы X (философские, космогонические, гимны-диалоги), но также и ряд гимнов из других мандал. В таких случаях