остается предположить, что перед нами образцы чистой религиозной поэзии[200],

Подводя итог, можно сказать, что наиболее приемлемой представляется позиция Рену, который считал, что РВ, как это ни парадоксально, стоит вне ведийской религии, потому что, в отличие от других вед она не была предназначена служить практическим руководством к ритуалу[201]. Хотя РВ и самая старшая из вед и хотя многие формулы ЯВ восходят к мантрам РВ, тем не менее сложилось так, что сама РВ была на периферии основных традиций ритуализма, в которую она оказалась включенной позднее[202].

Есть при всем том некоторая часть гимнов РВ, ритуальный характер которых не вызывает сомнений, из них надо прежде всего назвать небольшую группу гимнов-апри (âprî букв. «умилостивление»). Содержание их банально: оно сводится к просьбам к определенным божествам и приглашением их на жертвоприношение. Они неинтересны также в художественном отношении. Смысл их заключается в ином. Эти гимны в среднем в 11 стихов все построены по одному плану: каждый стих содержит определенное ключевое слово. Их набор повторяется из гимна в гимн, варианты минимальны и определяются, видимо, тем, ритуалу какого рода певцов следует риши. Формально они примыкают к гимнам Агни, к которому обращены первые три стиха. Эти литургические гимны исполнялись в связи с обрядом жертвоприношения животных, который происходил обычно в начале жертвоприношения сомы.

С ритуалом приготовления сомы связаны гимны мандалы IX. Ритуальный характер носит ряд гимнов Агни, исполняемых при зажигании жертвенного костра, гимны жертвенному столбу и жертвенному маслу.

Наконец, в состав мандалы X входит группа гимнов, сопровождающих похоронный и свадебный обряды. Похоронные гимны (X, 14—18) в целом передают последовательность ритуальных действий в отношении умершего, в то время как в длинном свадебном гимне (X, 85) сначала изображается мифологическая модель свадьбы Сурьи—дочери Солнца и Сомы, а затем следует конгломерат мантр (многие из которых фактически являются скорее магическими заговорами), не дающих отчетливого представления о последовательных этапах обряда.

Группа гимнов, а иногда также отдельные (обычно заключительные) стихи в хвалебных гимнах богам посвящены восхвалению щедрости патронов: царей или просто богатых заказчиков жертвоприношений (dänastuti). Иногда в этих гимнах риши может обращаться и к богам, но цель такого гимна иная — перечисляются (порой с большими преувеличениями) дары щедрого господина, названного, как правило, по имени, и бога могут попросить оказать ему за его щедрость покровительство. Восхваление бога, если оно вообще есть (а в анукрамани такие гимны нередко обозначают как восхваление божества, чье имя упомянуто в тексте гимна — обычно это Агни и Индра), здесь не является самоцелью. Поэтическими достоинствами эти гимны не отличаются. Наконец, к гимнам dänastuti примыкает гимн X, 107, посвященный богине Дакшина (Daksina), персонифицирующей жертвенное вознаграждение, получаемое за труды жрецами и певцами рано утром от заказчика жертвоприношения. В гимне Дакшина изображается как дар богам, возвращающийся в виде изобилия даров для самого дарителя, и возвеличиваются щедрые дарители.

Небольшая группа гимнов-заговоров и заклинаний входит главным образом в состав мандалы X (в других мандалах это обычно бывают заключительные гимны, как I, 191; II, 42, 43; VI, 75; VII, 103, 104). Хотя РВ представляет собой памятник иератической религии, а магические тексты собраны в АВ, тем не менее атхарванические мотивы нашли себе место и в этой твердыне ведизма. Объясняется это культовым характером РВ. Исследователями не раз отмечалось, что в древней Индии между религией в чистом виде и магией невозможно провести твердой грани[203]. Например, вера в магическую роль слова, представление, что достаточно провозгласить истину, чтобы сбылось желаемое, раскрывает новые возможности для исполнителей гимнов. Наконец, в РВ хотя и занимали центральное место высокие шраута-ритуалы, более скромные домашние обряды тоже имели место, а именно с ними, с огнем домашнего очага, и были связаны магические действия. Таким образом, переход от религиозной поэзии, устремленной к богам, к обращению к различным силам природы[204] с тем, чтобы, овладев ими, использовать их в своих целях, происходил легко и незаметно.

В РВ представлена как белая, так и черная магия[205]. Это заговоры на возвращение пропавших коров, на ниспослание дождя, на сохранение жизни тяжелобольного человека, на благословение оружия и победу в бою, против соперника, птицы, приносящей несчастье, демона, покушающегося на беременную, греховных снов и проч.

Магический характер этих заговоров не вызывает сомнений. В РВ, однако, есть отдельные гимны, относительно интерпретации которых разгорались ожесточенные дискуссии. Так, например, гимн лягушкам (VII, 103), в котором лягушки, квакающие в связи с приближением поры дождей, сравниваются с брахманами, рассматривали как сатиру на брахманов. В знаменитом гимне игрока (X, 94), где рассказывается история падения игрока, находившегося во власти игральных костей и спасенного под конец богом Савитаром, видели только лирическую исповедь и считали этот гимн светским. В гимне—истории Апалы (VIII, 91), которой Индра за ее скромное приношение сомы дал волосы и другие дары, усматривали только балладу. Более глубокое прочтение текста, как было установлено Гондой[206], Тиме[207] и др. исследователями, показывает, что эти и некоторые другие гимны РВ имеют магическую основу, являясь по сути своей заговорами. Жанр «светских гимнов», по-видимому, этому памятнику незнаком так же, как ведийским риши не были свойственны ни сатира, ни ирония — трактовка некоторых гимнов (например, IX, 112) в таком духе является привнесением интерпретации современного читателя в текст РВ.

Гимны-заговоры и заклинания представляют собой один из наиболее народных пластов в РВ с ее высоким религиозным культом, ориентированным на замкнутую жреческую среду.

Особое место занимают в РВ гимны-загадки. Гимнов, которые целиком состояли бы из загадок, в РВ совсем немного (I, 164; III, 55; III, 56; X, 114). Обычно загадки бывают вкраплены в различные хвалебные гимны, посвященные разным богам, среди них нередко коллективному божеству Все-Боги.

Стиль РВ таков, что отличить загадку от не-загадки оказывается далеко не всегда просто. Крайне метафоричный и символичный язык, суггестивный стиль, а также эллиптичная манера выражения делают содержание многих гимнов РВ энигматическим и неоднозначным. Но это -еще не загадки как жанр.

Под загадками в РВ подразумеваются очень разнородные как в синхронном, так и в диахроническом плане явления. Прежде всего это те космогонические и ритуальные загадки, классический тип которых строится в виде вопросов и ответов и которые называются брахмодья (brahmodya)[208]. Брахмодья служили для инициации жрецов, когда во время словесного состязания, устраиваемого ранним утром перед жертвоприношением, жрецы должны были показать свое знание сокровенного смысла вед[209]. Собранием таких загадок является гимн I, 164, в котором представлены в зашифрованном виде три