Босс прав.

— Кирилл не заслужил такого, — от огорчения слова сожаления вырываются из меня наружу.

— Если ты про вчерашний секс, то абсолютно согласен. Он не дорос ещё, щенок.

Богдан повернулся ко мне спиной, собираясь встать с постели.

— Не смешно!

— А кто, бля, сказал, что я сейчас смеюсь? — тут же возмутился он, выпрямляясь и потягиваясь.

Аренский не исправим в своём сарказме.

Мне же надо поскорее собраться, чтобы, во-первых, успеть заехать домой до работы, а во-вторых, переключиться на реальность, но, когда перед тобой стоит голая задница босса, это очень затруднительно.

Мужчина активно растирал левую руку от шеи до пальцев и делал круговые движения в плече, при этом не спеша хотя бы как-то прикрыться.

— Болит?

— Так бывает, особенно если некоторые неженки не могут спать без подушки и делают её из моей руки.

Неженка … это я, так понимаю, про меня.

— Не могу, но я же не виновата, что у такого миллионера нет в доме подушки.

Аренский, сволочь, бросая свою разминку, разворачивается ко мне лицом. Теперь, самое главное, смотреть только ему в глаза.

— Почему же нет? Есть.

У меня буквально висит на кончике языка следующий вопрос — так какого лешего он мне её не дал, а стойко переносил мучения? Но его не задаю.

Мне нельзя. Надо просто уйти, так что решительно отталкиваюсь от колонны. Наши разговоры о личном, если судить по вчерашнему опыту, заканчиваются очень однообразно и пошло.

Успеваю дойти лишь до дивана, как меня тормозит следующий вопрос.

— Сбегаешь?

Приходится остановиться и снова смотреть на заядлого нудиста.

— В чужой рубашке на голое тело?

— Тебе идёт. Дарю, — величественно вещает Аренский, но его губы кривит тайная улыбка.

— Боюсь, не стоит. Не нужно мне потом улик в моём же доме.

Босс равнодушно пожимает плечами, но я не выдерживаю.

— Господи, Богдан, да оденься ты уже!

— Зачем? В кои веки вечные ты так внимательно смотришь мне в лицо. Любо дорого. Придётся на работу также выходить.

Гад издевается и даже не пытается это скрыть. В идеале сделать нечто этакое, чтобы заткнуть этого самодовольного тирана, но я сегодняшняя — это прямая противоположность меня вчерашней.

— Ваше право, Богдан Анатольевич, но тогда вам придётся не сладко. Коллектив у нас, как вы знаете, преимущественно женский.

— Я не пользуюсь спросом. По этой части у меня Сабуров.

Нет, я, конечно, сейчас могу вставить пару комплиментов его технике и в принципе даже готова опровергнуть слухи о том, что Аренский в постели так себе, но …

Пусть эти знания останутся при мне. Чувствую, увидев вереницу желающих удостовериться в моих словах, меня это расстроит.

— Значит, Кирилл бабник, а ты нечто святоши в вашем тандеме.

— Нет. Я чудовище, — уже без тени улыбки поправляет меня Богдан и, едва я хочу возмутиться, меняет тему. — Тебе действительно пора. Я вызову такси, так как есть небольшой риск, что Кир решит подождать тебя у дома.

Тайна. Ложь. Предательство. Коктейль, который я терпеть ненавижу, но в случае правды пострадаю не только я. Мой зам, конечно, расстроится, но больше это расстроит их дружбу с Богданом.

Аренский гад, но я ещё вчера приняла решение, что от меня он пинка не получит.

— Конечно, Богдан Анатольевич. Если не сложно, то закажите мне машину на ближайшее время.

— Хорошо. Собирайся, — и босс ушёл из гостиной.

Отпустила глаза в пол и сосредоточилась на поисках своей одежды. Нашла все, кроме чёртова бюстгальтера. Куда он мог запропаститься, ума не приложу.

— Готова?

Я вздрагиваю от неожиданности и холода мужского голоса.

Режет по нервам и где-то в душе, но я не собираюсь показывать всего этого ему.

— Почти, — поднимаюсь с коленей.

На мне штаны и его рубашка.

— Не могу найти бюстгальтер.

— Бывает.

Богдан берёт мою спортивку и подходит ко мне.

— Рубашку дарю. Одевайся.

Не хочу, но его взгляд подсказывает не сопротивляться. Он методично застёгивает пуговицы сверху вниз, слегка задевая сначала соски, потом кожу живота, сбивая каждый раз моё дыхание.

Я же молчу, сцепив зубы.

Потом также неспешно заправляет километр лишней ткани в штаны, что будет смотреться как минимум смешно, при этом, кажется, успевает облапать и мои ягодицы, и бедра.

Сверху на плечи накидывает ветровку и наконец-то отходит.

— Там тепло. Можешь не застёгиваться.

И если после его ухода хотелось плакать от чувства потери, то теперь лишь дать с ноги и лучше всего в глаз.

— Спасибо, Богдан Анатольевич. Вы на редкость заботливый начальник, — не выдержав, ехидно цежу, пока прячу телефон в сумку.

— Не передёргивай, Ева. Просто ты же моя личная помощница. У нас ещё столько работы впереди, а вдруг сопли.

Вот, вроде бы, шутит, но по лицу не скажешь.

— Постараюсь не хворать.

И бодро зашагала мимо него. Когда поравнялись, Аренский, ухватив меня за локоть, дёрнул на себя.

— Ев, ты даже подсознательно не допускай мысли, что я хороший, — обдавая жаром моё ухо, учит босс. — Но если захочется повторить вчерашний марафон, то я всегда готов.

— Нет, — твёрдо отрезала я. — Не планирую.

Эта бездушная сволочь отгибает воротник, чтобы оставить развратный поцелуй на моей шее. Я дёргаюсь всем телом, но Аренский держит крепко.

— А жаль, любовница из тебя вышла бы отменная.

Всё! Бесит!

— А меня любовники не интересуют, мне только мужей подавай! Вы разве не в курсе, Богдан Анатольевич?

И так как мужской захват ослабевает, я выдергиваю свою конечность и тут же ухожу. Почти убегаю, не дожидаясь его ответа.

Ева

Когда, опоздав почти на час, явилась на работу, моего великожопного начальства на месте не было. И вообще, при встрече с коллегами мне часть подозрительно радостно улыбалась, а часть бросала злые взгляды. Моя Алёна, залетев в кабинет, вообще практически светилась и тараторила вдвое быстрее обычного.

— Ева Леонидовна, босс задерживается. Летучку перенесли на завтра. Установщик дверей будет в обед, хотя, как по мне, старая дверь тоже была классная. Не знаю, что в ней так не нравилось Богдану Анатольевичу, но да ладно. Кирилл Олегович устраивает презентацию через час в главном зале, вам, естественно, там надобно быть. И ещё раз приношу свои искренние соболезнования. И ваш капучино.