– Ну, так… – задумчиво произнес Курловский. – Судяпо тону и реплике, ты, родной, уже во многом раскаиваешься, не правда ли? Иготов сотрудничать с законной властью? Это ты правильно. Лучше сидеть в СИЗО полегонькой уголовке, чем за нами числиться по статье о терроризме… а то и вообщесреди неопознанных трупов обретаться. Ну, каким ветром тебя из Дербента сюдазанесло?

– Люди попросили… За хорошие деньги. Нужен был человеквне всяких подозрений. Нож убери подальше, а то еще в темноте промахнешься…

– Ну, далеко не уберу, а на самую малость… – Курловскийслегка отвел лезвие. – Продолжаем…

– Я по-настоящему наловчился с этими травами… Дажеваши, офицеры, берут… Травы и вправду помогают…

– Не спорю, – сказал Курловский. – Если б тыеще при этом не выдавал бараньи бабки и махачкалинские камушки за старинныегорские амулеты – цены б тебе не было, народный самородок… Ладно, хватитлирики. Сегодня кого-нибудь ждешь?

Лежащий молчал.

– Слушай, не тяни, – поморщился Курловский. –Жизнь твоя в данный момент копейки не стоит. Скажу тебе по секрету: нам важноне словить курьера – все равно придет какой-нибудь обормот, которому поручилиотнести обычное письмо из одного места в другое, и не более того, а всего-тонавсего ликвидировать твою «малину». Но никто от нас не требовал, чтобы ты приэтом в живых остался. Доложим потом, что наткнулись на вооруженноесопротивление… Думай, Далгатов, думай.

– Он придет.

– Когда?

– Нет точного времени. Где-нибудь перед рассветом,когда часовые приморятся… Начальник, я ничего такого не знаю, мое деломаленькое – принять письмо, передать письмо…

– Сирота казанская, одним словом, – сочувственносказал капитан Курловский. – Условные сигналы есть?

Второй опять зашевелился, единственным доступным емуспособом выражая ярость и возмущение, но его моментально уняли.

– Так что там насчет сигналов?

– Нужно зажечь фонарик и поставить на подоконнике. Вонтам, на столе… Огонек тусклый, стеклышко зеленое, с той стороны улицы хорошовидно…

– Только не ври мне, что это – все. Так не бывает.

– Не бывает, – печальным шепотом согласилсяИсмаил. – Я же не знаю заранее, кто придет… Он скажет, что пришел отдедушки Мурада, который торгует бензином. Я должен ответить, что бензина мне ненужно, а солярка для генератора будет в самый раз…

– Этими именно словами?

– Ну…

– Ладно, поверим, – сказал капитан. – Толькоимей в виду: когда придут, я рядом с тобой стоять буду. И если выйдеткакая-нибудь поганая неприятность, мы тебе из спины ремней нарежем. Тут, голубьмой, нужно либо несгибаемо молчать, либо выложить все до донышка. Любой третий вариант– чреват…

– Да понял, понял… Начальник, только давай сразудоговоримся – не надо политических статей, а? По ним сидеть больно уж долго,зачем мне на старости лет…

– Раньше надо было думать, – проворчалКурловский. – Посмотрим, чем все кончится. Будет хороший улов, не продашьи не обманешь – я за тебя походатайствую… Забуду даже, как ты в меня хотелстрельнуть из пистолета с кривым дулом…

– Я с испугу, начальник, из меня и стрелок-то никакой…

– Говорю, посмотрим на результат…

На сей раз ожидание выдалось не таким томительным, потомучто целитель со своим юным ассистентом были людьми курящими, а следовательно, изасада имела полное право посменно дымить сигаретками, не опасаясь себя выдать.Мятый жестяной фонарик с самодельным зеленым стеклышком зажгли сразу ипримостили на подоконник согласно указаниям Исмаила. Однако расслабляться,понятное дело, не стоило: целитель-аферист, давно, как выяснилось, известныйдербентскому угрозыску, мог по неисповедимому порыву души – ну, скажем, водночасье прикипел душою к ваххабизму настолько, что готов был пожертвоватьжизнью не хуже завзятого «балахончика», – подстроить нехитрую ловушку. Изеленый свет на подоконнике означал не безопасность, а нечто совсем дажеобратное – вроде настоятельного совета немедленно шарахнуть в окно гранату…

Рация ожила примерно в три сорок шесть:

– Внимание! На моем направлении – два пацака! Идут постеночке!

– Понял тебя, второй.

– Всем – готовность.

– Третий говорит. На моем направлении – еще двое.Движутся параллельным курсом по другой стороне. Автоматы держат в открытую.

– Мои тоже.

– Все напряглись! Работаем по раскладу!

Те, кто сидел в квартире, быстренько прокрутили в умекартину окружающего, они прекрасно помнили, где кто засел, а как же иначе? Дведвойки приближались к их дому с разных сторон по параллельной улице, что ни очем еще не говорило пока; может, в той квартире, где варили на костеркепохлебку, есть невеста и это ее пришли воровать…

– «Капкан», «капкан»! Мои пацаки свернули на вашустрит!

– Понял тебя, понял…

– Мои темпа прибавили, сближаются…

– Больше никого в окрестностях, чисто.

– Эфира не фиксирую.

– Пацаки наблюдают за домом из-за угла соседнего…

– Мои стоят…

Они обменялись быстрыми жестами, и Сергей с Булгакомвыскользнули на лестничную площадку, поднялись чуть выше, притаились межэтажами.

– Пацаки двинули в подъезд.

– Мои – на той стороне улицы, определенно страхуют…

– Когда начнется, снимайте этих подстрахуев сразу. Зашум не взыщу, наоборот…

– Поехали!

Ну, смотри у меня, старче божий, – шепотом напутствовалКурловский, ради экономии времени разрезав путы на Исмаиле острейшим ножом.Поднял его на ноги, подтолкнул к двери, в которую уже тихо скреблись. Нацыпочках двинулся следом, уперши в спину Исмаилу пистолет.

– Кто там? – вопросил Исмаил, невольно отодвигаясьот дула пистолета, пока хватало места в крохотной прихожей.

– Я от дедушки Мурада, он бензином торгует…

– Бензин мне не нужен, а солярку для генератора возьму,будет в самый раз…

– Открывай быстрее!

Лязгнул самодельный засов. Исмаил отступил, а потом нервишкиу него не выдержали – и он метнулся в сторону, прижался к стене. Это нарушалопланы Курловского, но – самую чуточку. Капитан, чьи глаза давно привыкли ктемноте, поймал стоявшего у двери за кисть правой руки и мощным рывком дернул вприхожую, пропустил мимо себя, как опытный тореадор пропускает быка. Еще налету визитер лишился автомата, получив взамен шокирующий удар по одной из самыхболевых точек организма, уже в комнате был подхвачен Костей и отправлен в уголв лежачем положении.