– И что? Будешь торчать дурнем посреди стана с ближником под мышкой и победно улыбаться? Его бы вообще-то еще как-то вывести оттуда надо. И желательно не на моем горбу. Я не плотник такую стрельню на себе таскать.

– Скажу, так и холопом скажешься. Всем все ясно?

Лучник кивнул и, вскинувшись на ноги, тут же исчез в кустах.

– А мне тоже… того… кровь на руках не оставлять? – уточнил напоследок варяг.

– Уж постарайся.

– Ох-ох-ох. Чему-то все-таки не тому вас там, за Камнем, учат.

* * *

Чтобы добраться до реки, где лютовал Полоз, пришлось, спустившись с пригорка, обогнуть высокий тын, которым с этой стороны был обнесен мастеровой околоток. По уму перед оградой еще ров не мешало бы выкопать, да вал навести, по которому пустить часовых. В боевых условиях ни один военачальник не позволит себе принебречь такой защитой. Но ближника, видать, куда больше волновало снабжение дружины, а на всякие фортификационные глупости класть он хотел. Тем более – кто тут, у самого Киев-града, на них осмелится напасть?

Особенно если учесть, что единственным заговорщиком и, стало быть, врагом Светлого здесь был он сам.

Со стороны несущего вдаль зеленые волны травяного поля частокол почему-то переходил в наспех сбитый забор из серых от старости досок, а к реке даже это хлипкое препятствие и вовсе обрывалось низенькой, по пояс, оградой. Из тех, какими обычно обносят загон для скота.

– Совсем уже охренели, – проворчал варяг. – За забором-то мы еще худо-бедно схорониться сможем, а как будем за этими сраными жердинами ховаться?

– Нам обоим ховаться без надобности. Слышишь, за березками где-то лошадки копытами бьют? Тебе туда.

– То есть все ж таки сведем конька?

– Давай, дуй в лес, ищи боярскую конягу. И чтобы когда я его приволоку, она была под седлом и ждала нас.

Хват порскнул в сторону так лихо, что совсем не похоже было, что именно этот человек переживал только что, как бы его не заметила сторожа. Тверд еле успел перехватить его за локоть.

– Ты помнишь, о чем мы договаривались? Никакой крови.

– Хорошо, что напомнил. А то я как раз собрался эту речушку красным закрасить.

Меж деревьями Хват скрылся бестелесной тенью. Тверд был уверен – даже наяривай сейчас необычайно погожий солнечный денек, и тогда перемещения варяга заметил бы не всякий наметанный глаз.

Мысли его оборвал недовольный голос, громыхнувший чуть ли не над ухом – по ту сторону шаткого забора:

– Почему костры тухнут!? Эй, упыри безрукие! Огонь поддерживайте! Покуда я вас самих в него кидать не начал!

Полоз!

На ловца и зверь пришел. И так близко он был, будто их беседа в порубе и не заканчивалась. Сунь нож в щель меж досок – наверняка не промахнешься.

– Древков для сулиц много ль еще треба? – послышался испуганный голос. – За три сотни уж обтесали.

– Я вот кол сейчас велю для тебя обтесать. С тремя сотнями ты в какой поход собрался? На ближайший хуторок?! Так и то не хватит! Пшел с глаз! Пока тысячи не будет, чтобы не совался ко мне даже!

О том, что ближник со своим окружением сам подберется к нему на расстояние вытянутой руки, Тверд, затеяв на него охоту, и мечтать не мог. Теперь слово оставалось за Туманом.

И, словно в подтверждение этих мыслей, раздался короткий глухой свист – и следом за ним металлический звяк, сплетенный с мокрым хрустом мяса под ножом.

– А!

Вскрик – и кто-то гулко бухнулся всем телом о забор. С той стороны. Как знать, не подпирай Тверд тын с наружной стороны, может, шатающаяся под напором ветра ветхая ограда рухнула бы прямо на него.

Мгновенная сумятица и неразбериха.

– Стрела!

– Оттуда!

– За сарай, за сарай, там не достанет!

– Пригнись, пригнись! А-а-а! Твою медь!

Шустрый упругий шорох, и еще один гридень со вскриком повалился на землю. Тот, которого нашла первая Туманова стрела, копошился по ту сторону щербатых досок, пытаясь с оханьем и сдавленными стонами отползти в сторону.

Что интересно, в мастеровом городке этой мгновенной кутерьмы никто и не заметил. В кузнях покрупнее, из тех, что коптили лунное небо чуть подальше, в глубине околицы, за буханьем железа да перезвоном молоточков своих-то мыслей было не услышать. В ближних тоже никто ухом не повел. Подумаешь, где-то кто-то чертыхнулся. Может, рдяная, только что с углей, заготовка кому на ногу пала. Таких вскриков за день тут наверняка можно было наслушаться вдосталь.

Полозова охрана затаилась за стеной длиннющего сарая.

– Откуда бьют?

– Да с одной вродь бы стороны. Стрелы перьями вона куда кажут.

– Но мы не знаем, сколько их и где они засели еще.

– Да даже ежели один – кто ему помешает перебежать в другое место, поудобнее?

– Значит, уходим отсюда, – рыкнул властный боярский голос. – Репа, Жернов, вы обходите его праворуч. Цыбуля, Ворох, двигайте вдоль тына, замкнете кольцо слева. Готовьте луки.

– Да толку-то от них? Мы-то для него что на ладони, света тут хватает. А сам-то засел где в чаще на холме – поди угадай, откуда целит.

Тверд осторожно опустился на траву и медленно пополз в сторону. Подальше от тына. Сумятица и переполох для этого годились как нельзя лучше. Останься же на месте – и на кого наткнутся ражие вояки, как только перескочат через низкую ограду?

– Все, пошли! – рявкнул боярин. Тут же послышались топот тяжелых сапог и бряцанье железом. Свистнула стрела. Кто-то из воев вскрикнул и брякнулся на землю. Остальные поспешили убраться из круга света. В том числе и те, что пошли в обход с твердовой стороны. Их было пятеро. Перемахнув через ограду, они, пригнувшись и стараясь держаться тени тына, будто это могло их спасти, пожелай Туман снять парочку, ринулись на холм. Пробежали как раз мимо того места, которое кентарх так вовремя сменил. Он постарался сильнее вжаться в землю, хоронясь в перешептывающихся лоскутах высокой травы. И хотя среди удальцов, что промелькнули сейчас мимо, были и те самые двое, что швырнули его в лужу на дне поруба, мысли о справедливой расправе он постарался загнать куда подальше. И едва пятеро гридней растворились в сером мраке, Тверд осторожно, как охотник, после двух дней преследования настигший пугливого оленя, поднялся на ноги. Прислушался. Похоже, его появления прямо под носом никто не ждал.

То, что надо.

Упруго перепрыгнув жердь ограды, огляделся. Полыхающие горны кузниц сыпали искрами и по-прежнему отбрасывали на мастеровой лагерь пугливые оранжевые блики. На границе круга неверного света, постанывая, лежал гридень с торчащей из груди, чуть пониже ключицы, стрелой.

«Туман, скотина, я ж просил без этого…»

– Ну, как, жилец?