Над раненым нависали двое. Один держался за руку, из которой словно сам собой вырос окровавленный обломок стрелы. Гридень, хоть и опирался плечом о стену хлипкой клети, но, по крайней мере, держался на ногах. Второй сидел. У него древко, такое же расщепленное, щерилось из ноги.

– Да вроде в ребрах не хрипит, – со знанием дела выдохнул раненный в бедро. – И кровища сапоги нам пока не залила. Поди, не сдохнет.

– Вообще-то я тут. Неча про меня как про покойника гутарить, – открыв глаза, простонал гридень с пробитым плечом. И тут же встретился взглядом с выросшей за спинами его соратников оружной и недоброй тенью.

«Добро ж, грамотей. Уважил».

Тот, что пытался держаться на ногах, сделал движение вперед, как будто всерьез намеревался принять равный бой. Особенно отвлекаться на него кентарх не стал. Короткий тычок мыском сапога под колено, раскрытой ладонью по открывшемуся горлу – и тут же коленом в дернувшееся вниз лицо. Сидящий гридень дернул здоровой ногой, явно собираясь подняться, но сапог Тверда оказался быстрее и его. Голова стукнулась о стену клети.

Последнего он просто придавил коленом. Дружинник застонал и оскалился.

– Лежи спокойно. И останешься по эту сторону Серой. Где Полоз?

– Мне откуда… А-а-а-а-а-а!

Тверд стиснул торчащий из его плеча осколок стрелы и, не гнушаясь замарать в крови руки, сильно надавил на расщепленное древко.

– Ты мне на хрен не нужен. Скажи, что спрошено – и плевать, живи. Но ежели торопишься за Камень – дорогу знаю.

– Он… он подался в кузню к… к Громиле.

– Куда идти?

– К центру. Где подводы… обозников.

Тверд сплюнул.

«Да он же был почти в руках… Хотя, может, не поздно. Догнать».

Одним рывком он сорвался с места. Из ближайшей кузни, что чадила прямо в открытое небо, выдвинулся здоровяк в прожженном кожаном переднике. От кудрявой бородки несло паленым волосом.

– Что тут? – когда он бухал молотом по наковальне, звук, должно быть, плыл такой же.

– Ближник созывает.

– Да на кой?

– Только воев, вас не касается, – на бегу, через плечо бросил Тверд, порадовавшись, что хотя бы не пришлось схватиться с этим медведищем.

– Тьфу ты, ближник этот, дышло ему в глотку… – размеренно поворотившись, вернулся обратно к печи кузнец.

Хочешь затеряться в толпе – не хоронись в ней.

Тверд и не собирался корчить из себя таинственного лазутчика, неслышно шныряющего по крышам и держащегося исключительно темных углов. Он останавливал почти что каждого встречного с одним вопросом:

– Боярина не видел?

Большинство холопов лишь нервно дергали плечами, даже не поднимая головы. Словоохотливых было поменьше, но таковых кентарх сам старался проскочить быстрее – их вопросы ему были ни к чему, к тому же какой-нибудь болтун, чего доброго, мог еще его запомнить. Второй вопрос – «Давно»? – он задавал лишь тем, кто в ответ на первый указывал дорогу молчаливым кивком или небрежным жестом.

На открытое место войскового городка вылетел внезапно. Только что перед ним был угол какого-то амбара, из которого мужички выкатывали пузатые бочки, явно не с вином, обогнул распряженную телегу, сиротливо понурившую оглобли в землю, перешагнул через те самые оглобли, неосторожно шагнул в круг света сразу за грудой наваленных на землю тюков – и очутился едва ли не на площади пред княжьим теремом. Земля тут была вытоптана особенно люто, утрамбована чуть не до каменной твердости. Стоящие повсюду подводы с высоченными бортами, запряженные мохнатыми тяжеловозами, а многие так и волами, сразу давали ответ на вопрос, кто бы это мог сделать. Посреди всего этого тяглового изобилия, словно очень знаменитая корчма, заставленная возами дерущихся за место постояльцев, торчала обширных размеров постройка. Приземистая, не притягивающая лишний взгляд, но – добротная.

Сказать по чести, что-то такое он и ожидал увидеть.

Как и трех оружных гридней на пороге. По которым совсем нельзя было сказать, будто они забот не ведают и служба ратная их не тревожит. Все в шлемах, с играющими в сполохах огня оголенными клинками, с поднятыми, словно перед самой свалкой сечи щитами и люто зыркающими по сторонам глазами.

Встречи с ними Тверд предпочел бы избежать. И не только потому, что у него-то не было никакого щита, а надежности вздетой на него брони он доверял не больше, чем голому пупку.

И все же миновать их было невозможно. И не только потому, что они торчали перед единственной дверью. Он намеревался из этой кузни выйти. И виснущая на плечах погоня в виде таких вот оружных воев ему была совсем без надобности.

Потому он шагнул к ним первым.

– Кто таков?

Заметили они его сразу, будто именно его появления здесь и ждали. Хотя почему «будто»? Так оно, скорей всего, и было. Тот, что стоял посередине, сделал решительный шаг вперед, укрываясь щитом и выставляя навстречу меч. Длинный клинок на короткой ручке, который в сутолоке сечи больше будет мешаться, чем помогать крушить врага. Если, конечно, держащая его рука не сильна настолько, чтобы прошибать лоб одним ударом. Убеждаться на собственной шкуре в том, так ли это, не было никакого желания.

– Я к ближнику, – не сбавляя шага, Тверд пер навстречу ощетинившимся на него железом охоронцам. Благо те двое, что были по бокам, больше зыркали по сторонам, вполне резонно полагая, что придется отражать нападение далеко не одного супостата.

– Стой! К нему нельзя.

– Поверь, мне можно.

И когда меж ними осталось чуть менее трех шагов, гридень не выдержал и рубанул, заученно сделав шаг вперед. На это его недвусмысленное движение немедленно откликнулись двое его соратников, тут же бросивших осматривать окрестности и переключивших внимание на события, что сталью вспороли воздух прямо у них под носом.

С точки зрения Тверда, поздновато.

Отражать взмах меча он даже не подумал, уходя в сторону и хватаясь за край щита нападавшего. Стоявший справа от него вой меч имел куда более неприятный – короткий, с истончающимся к острию лезвием. Таким можно пробить грудь даже без особого замаха. Что гридень и попытался сделать. И сделал бы, не успей Тверд вовремя дернуть на себя тот самый край щита, прикрываясь им. В ладонь будто сама собой нырнула рукоять ножа, висящего на поясе первого гридня. Вырвав тесак из ножен и одновременно толкнув плечом его бывшего владельца, отчего тот с удивленным охом грохнулся на спину, кентарх ткнул оголовьем рукояти кинжала третьему вою прямо в нос. Тот потерялся и шагнул назад. Резко шагнув в сторону и упруго развернувшись, Тверд с приглушенным лязгом отбил выпад короткого меча, свободной рукой оттолкнул щит, дернувшийся в его сторону с явным намерением сбить с ног, и тут же в два шага навис над поднимающимся с земли обладателем длинного клинка. Тот снова успел лишь охнуть. Сапог с влажным стуком встретился с его челюстью. Шлем с узкими, на нордский манер прорезями для глаз, сорвался с головы и отлетел куда-то в тень, притаившуюся у входа в кузню.