– Больно? – пожалела его она.

– Нет, – сказал он. – Только вы не уходите.

– Хорошо, – весело ответила она.

– Вы даже не скажете?

– Что?

– Не скажу.

Он посмотрел на нее пьяным, но веселым взглядом.

– Знаете, а вы мне нравитесь.

Она почувствовала, что краснеет.

– Честно?

– Честно.

«Неужели это он? – подумала она. – Дух, миленький, ответь. Ну, пожалуйста!»

Где-то стукнула дверь.

– Вы почему улыбаетесь? – спросил он. – Я смешной?

– Нет, – сказала она. – Просто мне хорошо.

– Да что такое с тобой?! – спросил я, недоумевая. – Давление упало? Или на работе неприятности?

Мы пили чай в кафе. Я сидел на стуле, я люблю сидеть на стульях, а друг на диванчике. И он всё сползал, сползал, принимая откровенно горизонтальное положение. Почти уже лежал на столе, как пародист в далекой советской пародии на Эльдара Рязанова, ведущего «Кинопанораму».

– Я жену потерял, – ответил Петр голосом, которым надо было прощаться с близкими.

Навсегда. На смертном одре.

– Как? – спросил я. – В каком смысле «потерял»? Не в магазине же?

– Ушла, – вздохнул он просто и обреченно. – Насовсем.

Я выпучил глаза и стал его разглядывать. Пришла официантка – узнать, не надо ли нам чего-нибудь еще, я ее прогнал.

– У вас же любовь, – неуверенно сказал я. – Даже через пять лет после свадьбы все за ручку ходите… ходили.

– И я так думал, – сказал он. Уже не лёжа.

Петр принял нормальное сидячее положение и, не поднимая глаза, выводил пальцем по поверхности стола какой-то сложный узор. Точно играл в лабиринт, где надо было провести героя к выходу мимо препятствий. Я подумал, что ему так проще, что он и есть свой палец. В том смысле, что он решает в уме какую-то сложную головоломку и тоже пробивается к выходу.

Подумал, расстроился и вздохнул.

И друг вздохнул.

Потом я вспомнил, что моя-то жена не ушла, и вздыхать перестал. Обрадовался, стараясь не подавать виду. И сразу же отругал себя за черствость.

– Почему? – спросил я.

– Я по телефону говорил, – сказал он.

– Это повод, конечно, – согласился я. – У меня у приятеля тоже жена ушла. Ее потом судья спрашивает: «Почему подали на развод?» А она говорит: «Не знаю… Он к моей маме плохо относится».

– Это ты к чему? – поинтересовался Петр и тоже перестал вздыхать.

Я смутился.

– К чему? Женщины – народ такой… Выдумают что-то и не отступят.

– Мы спать легли, – сказал он. – Всё было обычно, не ссорились. Кино посмотрели. Душ приняли. Пошли в спальню. Я попку ей погладил, она говорит: «Давай не сегодня? Я за день так устала».

– Я обычно в таких случаях второй раз глажу, – сказал я. – Вдруг передумает.

Петр подумал, кивнул:

– Хорошая идея.

– Так, дальше что? – настаивал я.

– Она уснула. Я лежу, ворочаюсь. Лежал-лежал, не выдержал и пошел на кухню. Сижу и думаю: открыть холодильник или нет?

– Открыл?

– Нет.

Я посмотрел на него с восхищением.

– Сила воли у тебя! Сумасшедшая. Я бы точно открыл.

Он меня не услышал.

– Сижу и думаю: написать бывшей или нет?

Я удивился:

– Так сразу? Сел перед холодильником и сразу бывшую вспомнил? Она же у тебя в Таиланде. Хиппует.

– Я в Фейсбуке ее фото увидел, – сказал он. – Сидел, смотрел ленту – и вдруг она. Голая. К океану бежит. Я сижу, смотрю и думаю: кто же тебя снимает, а?

Я не поверил.

– Так ты же шесть лет назад с ней развелся. Потому что с ума от такой зажигалки сходил. То в клуб, то с парашютом прыгать, то в дикий отпуск по островам. Я же всё то твое нытье помню.

– Зато секс у нас был классный, – вздохнул Петр.

Мы помолчали.

– А ты ее голой фотографировал? – спросил я.

– Конечно. Миллион раз. Она сама просила.

– Поэтому и завелся. Представил, как ее новый мужик фотографирует. И что у них потом было. – Подумал и добавил: – Точнее, что у них до было. И что потом было.

– В смысле «до»? – не понял он.

– До фотографии. Где она голая к воде бежит.

– Завелся, – признался Петр.

– Слушай, – прошептал я. – Только не подумай, что я извращенец. Но раз она давно уже не жена, наверное, можно. А она просила, чтобы ты ее во время секса снимал?

– Да пошел ты, – сказал он. И как-то мечтательно задумался, не обидевшись.

– А что дальше-то? – спросил я.

– Я ей написал. Про фото, про то, какая она красивая. И что я всё сразу вспомнил и соскучился.

Я постучал себе по лбу. Негромко, но с выражением.

– Чего? – не понял он. – Что не так?

– Ну, ты дурень, – сказал я. – Ладно бы пьяным написал. Но трезвым-то зачем?

– Не знаю. Действительно соскучился, наверное.

– Она ответила?

– Ответила.

– И что написала? Что тоже соскучилась?

– Не написала, – сказал он. – Позвонила.

– Чертовы технологии, – разозлился я. – Раньше только телефон, да и то домашний. Сто раз подумаешь, стоит ли деньги палить. А теперь и ватсап, и скайп, не говоря уже о соцсетях. Человек даже подумать не может – правильно ли он поступает? Подумал, возбудился – и написал. Прочла, возбудилась – и ответила.

Петр выслушал мой монолог. Судя по выражению лица, быть полностью согласен.

– Сказала, что тоже скучает. Что нынешний совершенно такой же как она. А ей не хватает моей рассудительности, спокойствия.

– Рассудительный ты мой, – сказал я.

– Я ей сказал, что помню наш с ней первый секс, – рассказывал он. – И что все чаще представляю, как мы снова занимаемся этим.

– Да ладно?! – не поверил я. – Правда?

– Наверное, нет. Не знаю. Понимаешь, я вроде бы о ней и не вспоминал. А когда она позвонила, то сразу вспомнил все. И все, что говорил, вроде было правдой.

– И тут зашла жена? – спросил я.

Петр помотал головой.

– Я даже не понял, когда она зашла. Стояла за спиной и слушала.