не могли решиться ещё больше ослабить себя, отправив кого-то за границу. А ещё была проблема, которую Тёркин почувствовал на себе: долгое пребывание вдали от земли, на которой ты был призван, очень быстро изнашивало тело. Василий начал замечать это, когда участвовал в Афганском конфликте. Тогда ему казалось, что это война состарила его, но, как позднее ему объяснили Чичиков и Солоха, такое происходило практически со всеми, кто покидал пределы своей страны.

Совсем недавно Василий стал понимать, что снова полюбил жизнь. Он даже начинал подумывать о том, чтобы пожить, как нормальные люди. Но эти мысли в то же время тяготили его.

То, что в этом мире они застряли на неопределённое время, было понятно и ежу. Вася с грустью отмечал, что, быть может, и не против завести роман, вот только понятия не имел, как это делают сейчас. И да, это был герой, проживший в этой реальности почти сорок лет. За эти годы он пытался завести отношения около десятка раз, и все эти разы заканчивались тем, что его пассии узнавали подлинную историю Василия и… уходили от него, просто посчитав сумасшедшим. А врать Вася не умел.

Он понимал про себя, что вовсе не готов к новым знакомствам с кем-либо, не являющимся выходцем из альтернативной реальности. Да, когда-то солдат был душой компании, но сейчас ему было неловко знакомится с кем-то. К тому же, рано или поздно придётся рассказать о себе правду, а правда означала бы панический ужас или насмешки от женщин. Тёркин уже почти смирился, что не будет любим.

Он сидел в своей старой квартире и всё свободное время отдавал тренировкам. Когда не занимался спортом – читал комиксы. Ну, это не считая походов на работу. Странная особенность характера Василия заключалась в том, что при всей внешней общительности он на самом деле очень сложно сходился с людьми и в последнее время вообще не видел смысла знакомиться с кем-либо. Команды вполне хватало для дружеских взаимодействий, а на что-то большее он уже и перестал рассчитывать.

Но в тот вечер Тёркину захотелось экспериментов, и как сильный мужчина он установил себе тиндер.

Тиндер представлялся ему каким-то походом на ярмарку, чтобы выбрать дойную корову попородистей. А через полчаса листания фоток девушек указательный палец устал так, словно Вася отжимался на нём одном двадцать четыре часа без перерыва.

Что-то в телефоне булькнуло. Очаровательная девушка, которой Вася поставил заветный лайк, начала атаковать его нескромными предложениями.

«Пришли себяшечку».

Василий собрался с силами. Нет, он даже побрился утром и выглядел неплохо. Но это же означало, что надо появиться, так сказать, во всей красе. Он нашёл в квартире самый приличный угол (где-то на кухне) и сделал фото.

Вместо ответа Тёркин получил вполне откровенное фото… ничего. Ну, то есть, о том, что с ним переписывалась женщина, явно указывала грудь, а лица на фото видно не было.

Она мурлыкала, посылала пошлые заигрывания.

«Хочу тебя. Жёстко. Прямо сейчас. Прям на тебя».

Увидев такое сообщение, солдат пару минут пусто смотрел в экран. Он не знал, что ответить. Наконец дрожащей рукой набрал: «Но в реальности это гораздо приятней?»

И набрал зря. Следующие полчаса Вася, с абсолютно каменным лицом, периодически отрывался от такого важного занятия как отскребание сковороды, дабы прочитать очередное откровение про то, как его хотят поиметь и в каких позах. В конце концов он устало вздохнул, написал барышне, что не готов и отключил приложение.

После чего Тёркин не нашёл ничего лучше, чем поведать о своих проблемах Базарову. Злой доктор, который отходил от купания в зимней реке и штрафа за разбитую машину, был не особо приветливым.

«Доктор, всё плохо. Женщинам не нужно ничего, кроме моего пресса», – написал Василий.

«И что ты предлагаешь? Чтобы я тебе его ампутировал?» – ответил Базаров, и сарказм в его словах различался столь отчётливо, что Тёркин оставил бесполезную затею искать сочувствия в столь каменном сердце.

Вместо этого Василий занялся готовкой. И вдруг его словно осенило. Он вспомнил про солдата Виталия Дымова, который отправил жемчужину Александру Трифоновичу. Они ведь поддерживали переписку. Насколько Тёркин помнил, этому солдату ампутировали ногу, но суть была не в этом. Сокровище, которое выпало из стенки Кёнигсбергского замка. Там могла быть не только одна жемчужина.

Василий выругался. Они ведь действительно не искали никаких упоминаний об этих сокровищах, которые нашли солдаты!

У Василия было смутное чувство, что это именно та зацепка, которую нужно было использовать.

***

Когда Родион уставал на работе, он приходил в небольшое кафе на первой линии Васильевского острова, садился в самый дальний угол, заказывал вишнёвый пирог и чай. Из окна можно было наблюдать за беспечными прохожими, проезжающими трамваями и за тем, как неодобрительно на него косился ангел с колокольни собора Благовещения. То есть, возможно, ангел и не смотрел так, но Раскольникову всегда казалось именно это.

В атмосфере запаха выпечки и чиллаут-музыки Родион проводил те редкие часы свободы. В квартирке на Васильевском острове всегда было душно, серо и мало места. Жили они с Сашей, как два холостяка, и квартира обрастала бардаком. Павел неоднократно предлагал им вызывать уборщицу, но у бедного студента и бывшего бедного студента денег в этом мире не прибавлялось. И сил тоже.

На долю секунды Родиону показалось, что он увидел девушку, похожую на Сонечку. Сначала он ощутил укол под самым сердцем, потом дрожь. Каждый раз, встречая девушку, напоминавшую её, он чувствовал себя больной бездомной собакой, которая отчаянно искала своего хозяина.

Но его Сонечка несколько лет как была в своём родном мире, а в мире этом мертва.

Сейчас на Родиона засматривалась официантка, но мужчина не мог ответить ей даже улыбкой. Ведь такие жесты дают пустые надежды, не более.

Дверь скрипнула, и в зал вошёл Саша.

– Так и думал, что ты здесь, – не здороваясь, заявил Чацкий и бесцеремонно плюхнулся напротив.

Родион закатил глаза. Вот и конец спокойствию.

– Я обошёл всё кладбище, но ничего не нашёл, – тем временем довольно громко отрапортовал Малыш.

– Да тише ты! – сделав страшные глаза, шикнул на него Родя.

– Мы про игру! – тут же решил оправдаться Чацкий и добавил уже полушёпотом: – Работал профессионал, он как сквозь землю провалился.

– Это неутешительная информация.

– Увы, но всё же информация. Возможно, это тот самый, кто напал на Муму и Дока много лет назад. Который работал с тенями.

– Возможно, – задумчиво кивнул Родион. – Как остальные?

– Придумывают план, как мы будем убивать Элен.

Раскольников вздохнул. Он порядком подустал от того, что им раз