знаю, не думайте, что всякий раз, выходя на улицу, я рискую головой, а вам придется отвечать собственной!

— Мне-то баков не забивайте! — усмехнулся Лимингтон. — Диву даюсь, как долго щадит вас судьба.

Последнюю реплику Грэхем пропустил мимо ушей и сказал:

— Арт на несколько дней выбыл из строя. — Он тихо вздохнул: — О Падилье удалось раздобыть какие-нибудь новости?

— Старались, — недовольно хмыкнул полковник. — Но человек, занимавшийся этим, не смог ни до чего докопаться. У тамошнего начальства и так забот полон рот, где уж было содействовать!

— Что, «завтра, завтра — не сегодня» — опять?

— Нет, не в том дело. Вскоре после того, как мы отправили запрос, азиаты совершили налет на Буэнос-Айрес. Город сильно пострадал.

— Проклятье! — выбранился Грэхем, закусив губу от досады. — Еще одной зацепкой меньше!

— Остаются любительские радиостанции, нужно проверить их, — с кислой миной отвечал полковник. — За дело уже принялись. Правда, пакостники-радиолюбители обожают засесть где-нибудь на горной вершине или забраться в непроходимые джунгли. Вечно выбирают самые паршивые места.

— А по радио связаться нельзя?

— Можно. Правда, с таким же успехом можно и призывать ушедшую в гости жену. Голубчики выходят на прием, когда заблагорассудится. — Открыв ящик письменного стола, Лимингтон извлек листок бумаги и протянул Грэхему: — Вот, поступило прямо перед вашим приходом. Может, оно что-то и значит, а может — нет. Как по-вашему?

— Сообщение «Юнайтед Пресс», — прочитал Грэхем, быстро пробегая текст глазами. — Профессор Фергюс Мак-Эндрю, всемирно известный ученый-атомщик, загадочно исчез утром сего дня из своего дома в Керкинтиллохе, Шотландия. — Он бросил взгляд на бесстрастно застывшего Лимингтона и продолжил: — Исчез в неизвестном направлении, не кончив завтракать. Забытый на столе кофе остался горячим. Миссис Марта Лесли, его пожилая экономка, полагает, что профессора выкрали витоны.

— И?.. — спросил Лимингтон.

— Не убили, а похитили — вот что удивления достойно! — Грэхем сощурился, обдумывая новость. — Скорее всего, Мак-Эндрю не больно-то много знал, иначе умер бы прямо за недоеденным завтраком. Но на кой ляд похищать, если угрозы нет?

— То-то и оно! — Единственный раз в полностью подчиненной дисциплине жизни своей Лимингтон дал волю чувствам, обрушил на стол кулак и громко сказал: — С самого начала этого идиотского дела мы непрерывно путаемся в мотке ниток, которые неизменно приводят либо к мертвецу, либо к человеку, уже превращенному в нелюдь. Всякий раз, когда мы устремляемся в погоню, — поджидает свежий труп. Всякий раз, протягивая руку, мы хватаем пустоту. А теперь и улики начали прятать! Даже трупа не оставили! — Полковник прищелкнул пальцами: — Взял профессор — и пропал! Чем же все это закончится? И когда наступит конец? Если вообще наступит, разумеется.

— Когда последний витон либо последний человек исчезнет с лица земли — не прежде. — Грэхем помахал сообщением «Юнайтед Пресс» и переменил тему. — Должно быть» бедняга Мак-Эндрю обладает умом, типичным для современного талантливого ученого, признанного во всем мире.

— Ну и что?

— А то, что на сей раз не ограничатся обычным исследованием мозга, как бывало раньше. Этот интеллект разберут по мельчайшим винтикам и выяснят, зачем и каким образом он работает. Иначе похищение лишено всякого смысла. Думается мне, витоны весьма обеспокоены — быть может, напуганы, если так закопошились. Профессора взяли, поскольку он подходящий подопытный кролик для витоновской сверххирургии. — Яркий блеск в глазах Грэхема удивил полковника. — Решили получить общие, но самые подробные данные, чтобы предугадывать поведение ученых мужей. Самоуверенность наших милых шариков несколько пошатнулась, они хотят выяснить, откуда ждать неприятностей. Взвесив и расчленив интеллект Мак-Эндрю, витоны поймут, насколько велика вероятность того, что тщательно оберегаемая истина все же выплывет наружу.

— А потом? — негромко спросил Лимингтон.

— Надо полагать, Падилья действительно что-то нашел — в итоге осмысленного исследования, а быть может, и случайно. Однако следует предположить и другую возможность — он угодил пальцем в небо, а убрали его лишь затем, чтобы сбить нас с толку, направить по ложному следу, в Южную Америку. — Грэхем встал, возвышаясь над столом полковника. — И, если не ошибаюсь, к похищению шотландца были две причины, — сказал он, сопровождая каждое слово решительным жестом.

— Какие же?

— Первая: существует смертельное для витонов оружие, только и ждущее, чтобы мы отыскали его — если, конечно, силенок достанет. Витоны уязвимы! — Он помолчал, потом закончил, отчеканивая слова: — И вторая. Если они, покопавшись в мозгу Мак-Эндрю, убедятся, что нам хватит разума такое оружие найти либо изготовить, то сделают все, чтобы воспрепятствовать этому. Вот тут-то и начнется ад кромешный!

— Можно подумать, он еще не начался! — возразил Лимингтон, делая широкий жест рукой. — Вы в состоянии вообразить что-нибудь худшее, чем положение, в котором находится человечество ныне?

— Известное зло не так страшно, как неведомое, — ответил Грэхем. — Сейчас мы хотя бы знаем, что творится. А кто предугадает новые козни?

— Если начнутся новые и более изощренные козни, видит Бог, нам всем конец.

Грэхем промолчал, погружаясь в тревожные раздумья. Ныне покойный Бич приписал ему когда-то сверхчувственное восприятие. Возможно, дело в этом и было; возможно, говорило простое опасение, только Грэхем знал: надвигается новый ад — и куда более страшный.

Стояла тьма глубокая и зловещая, мыслимая лишь в огромном городе, не столь давно блиставшем мириадами огней. Лишь мимолетные отблески затемненных фар светлячками пролетали по выщербленным каньонам нью-йоркских улиц. Ничто другое не оживляло густого, давящего, непроглядного мрака.

Кое-где мерцали зеленоватым светом деревянные, крашеные люминесцентной краской столбики, предупреждая водителей об огромных воронках, оставленных ракетными взрывами. Едкий запах войны был ощутим, как никогда — запах вздыбленной земли, исковерканных канализационных труб, раздробленного кирпича, перемолотой плоти.

В верхней части города, на Шестой улице, Грэхем увидел маленький красный огонек, раскачивающийся из стороны в сторону, и притормозил.

— В чем дело?

Из густой, словно деготь тьмы, выступил молодой офицер.

— Извините, сэр, требуется ваша машина. — Он молча дождался, покуда Грэхем предъявил удостоверение, потом сказал: — Сожалею, мистер Грэхем, приказано реквизировать все идущие мимо машины.

— Хорошо, не буду спорить. — Грэхем вынул из гиромобиля теплое пальто, закутался. — Придется пройтись пешком.

— Искренне сожалею, — повторил офицер. — В западной части стряслось что-то серьезное, нужны все машины, какие удастся достать. — Он повернулся к двум солдатам в грязно-зеленой форме,