талисманы, указывая на демонов. Оно не грело, лишь отбрасывало призрачные отблески, позволяя рассмотреть следующую ступеньку. Никто не пытался убить их, более того, с каждым шагом дышалось все легче. Хизаши задумчиво хмурился.

– Ты слышал истории о том, как люди спускались в Ёми? – спросил Кента.

– Что спускались, слышал. Что выживали – нет.

– Если и записка с названием деревни, и подсказка от Кинтаро лишь способ заманить нас сюда, то едва ли для того, чтобы убить. Не проще ли сделать это еще на подходе?

– Разумно говоришь. Но ты не учел кое-чего. Того, что было до обнаружения записки.

Кента отвернулся. Как бы он ни старался не думать об этом, холодная, скользкая как рыбина, мысль возникала в голове то и дело, стоило им узнать о пропаже Томоё.

– Пока не найду отца, он жив.

Хизаши тихо вздохнул и махнул рукой вперед.

– Смотри, скоро лестница закончится. Мои колени больше не выдержат.

– Твои колени выдерживали и большее, – усмехнулся Кента. Однако спуск и правда подходил к концу. Синий огонь остался за спиной, в нем отпала нужда, ведь внизу был свет, похожий на свет пасмурного осеннего дня. Кента оглянулся – ступени уходили в темноту, пока не исчезли совсем. Пути назад не осталось.

Перед ними же раскинулся берег спокойной реки, воды ее имели необычный желтый оттенок, склоны по обе стороны покрывала жухлая скудная растительность. Казалось, ей было сложно вырваться из земли без солнечного света, и она давно отчаялась. Слабый ветерок – ни теплый, ни холодный – едва касался кожи.

– Это и есть царство демонов? – спросил Кента. Он и сам не знал, чего ожидал, но открывшийся вид был слишком мирным, пусть и унылым.

– Должно быть так, – ответил Хизаши. – Смотри, эта река похожа на ту, что описывают в Чжунго как реку, текущую в подземный мир мертвых.

– Но мы не в Чжунго.

– Мир людей разорван на части, – пожал плечами Хизаши, – но кто сказал, что мир мертвых должен быть таким же?

Он кивнул на реку. Кента проследил направление и увидел на ее поверхности крохотную точку.

– Ты говоришь загадками, – посетовал Кента. – Может, ты знаешь, что означает этот плот?

Хизаши прищурился, а точка меж тем и впрямь превратилась в плот, и стало видно человека, лежащего на нем без движения. Желтые воды несли его мимо медленно, но неотвратимо. И наконец Кента узнал Томоё. Мальчишка будто крепко спал, а может…

– Куда ты? – встревожился Мацумото.

Кента стянул окровавленное хаори и подошел к краю.

– Надо вытащить мальчика.

– Сдурел? Это река подземного царства, а ты надумал нырять? – вспыхнул Хизаши.

Плот, поравнявшись с ними, начал плавно закручиваться в водовороте, и Кента не стал медлить. Прыгнул с обрыва, и река разомкнулась, принимая его.

В мутной желтой глубине мигом отказали все чувства. Ничего не видно, ничего не слышно. Кента не понимал, где верх, а где низ. Пытался всплыть, но сколько бы ни греб, будто лишь приближался ко дну.

«Просто постарайся сохранять спокойствие, и тогда твое дыхание придет в гармонию».

Кента перестал барахтаться и позволил себе полную неподвижность. Внутренняя ки засияла в теле, и страх испарился. Кента напряг мышцы и в пару мощных гребков вытолкнул себя на поверхность прямо возле связанных между собой бамбуковых стволов. Томоё соскользнул уже наполовину. Водоворот утягивал Кенту вглубь, но он еще мог бороться. Схватил мальчишку за плечи и стащил в воду. Живой! Кента махнул рукой, давая Хизаши знать, что с ними все в порядке, и поплыл к берегу.

Томоё был невероятно бледен, почти до синевы. Без вечной дерзкой маски, делавшей его юное лицо больше смешным, чем взрослым, он казался совсем другим: разгладились насупленные складки на лбу, расслабились упрямо поджатые губы, еще по-детски припухлые. Хизаши смотрел со стороны, как Кента пытается привести мальчишку в чувства.

– Я так и знал, – наконец сказал он.

Кента отвлекся на мгновение, а потом разглядел как следует обтянутое мокрой тканью тело перед собой. И ошибки тут быть не могло.

– Надеюсь, она теперь не заставит тебя на ней жениться, – съехидничал Мацумото. – Свадьба – это глупо.

Кента в недоумении смотрел на девушку, в которую вдруг обратился Томоё, и поражался тому, как сразу ничего не заподозрил. Списывал миловидность, хрупкость и странный голос на возраст, но все было гораздо проще и вместе с тем сложнее. Томоё оказался… Чиёко.

Кента отпрянул, держа перед собой раскрытые ладони, которыми ее только что касался. Стало неловко, и незнание его не оправдывало.

– Хитрая бестия, – то ли осуждающе, то ли восхищенно протянул Хизаши. – Даже меня почти провела, но я чуял подвох.

– Но зачем бы ей так делать?

– Может, пряталась от кого-то? Какая разница? Давай просто оставим ее тут.

– Что?

– Оставим ее тут. Поделом будет.

– Ни за что! – возмутился Кента. – Пусть мы пришли за Томоё, ничего на самом деле не изменилось.

– То-то же ты весь покраснел.

– Это… это от холода, – солгал Кента и опустил взгляд на бледное девичье лицо. Определенно оно было ему знакомо по рёкану с бакенэко, там она представилась нанятой служанкой по имени Чиёко. – Она ведь спасла нам жизни.

Хизаши всего передернуло, и он сердито засопел, но возразить не смог. Так и замолчал. Кента не рискнул хлопать девушку по щекам, а иного способа вернуть ее в сознание не придумал. Наконец решился легонько шлепнуть, но без особого толка.

– Она ведь не могла нахлебаться, – сказал он. – Я не давал ей погрузиться в воду. Хизаши, что мне делать? Хизаши?

Он поднял голову и обнаружил, что друга рядом нет. Огляделся – пустота. А ведь тут и спрятаться даже негде, кругом голая равнина. Не в реку же он бросился?

– Хизаши! – позвал Кента встревоженно. Оставив Чиёко, он встал и, сложив ладони у рта, крикнул громче: – Хизаши!

Ни слова, ни всплеска в ответ. Мацумото испарился.

Кента едва не схватился за голову. Как он мог забыть, что царство демонов коварно? Оно украло у него Хизаши. Поманило одним, но забрало другого.

– Я тебя найду, – прошептал он. – Только дождись.

* * *

В Ёми не было дня и ночи, лета или зимы, даже самого времени, казалось, не существовало. Кента долго брел по бесконечной равнине вдоль желтой реки с Чиёко на спине, но пейзаж не менялся. Все та же пустошь с полумертвой блеклой травой с одной стороны, обрыв с другой, а над головой серое хмурое небо, затянутое облаками. Одно хорошо – даже в мокрой одежде Кента не чувствовал холода, да и, несмотря на то, что в желудке было пусто,