историку Огастесу Сильве. Пора было побольше узнать о прошлом Джона Хили.

20

– Принято считать, что англичане правили Индией в соответствии с римской максимой divide et impera – разделяй и властвуй, – но это не так. Истина несколько менее драматична.

Персис нахмурилась и вместе с Огастесом Сильвой прошла за англичанином в его кабинет. Тот пропустил их внутрь и захлопнул дверь.

Фрэнка Линдли, пожилого, шаркающего, почти лысого человека с внушительным животом, окружал стойкий запах пота и сигарет. Мокрая рубашка была расстегнута на груди, и наружу пробивались кучерявые волосы, седые и влажные. Как и Сильва, Линдли был военным историком в Бомбейском университете. Наверное, Персис должна была быть ему благодарна за помощь, даже если ради этого приходилось задыхаться от зловония в тесноте кабинета.

– На самом деле, – продолжал Линдли, обойдя стол и рухнув в кресло, как поваленное дерево, – не считая пары заметных исключений, таких как раздел Бенгалии Керзоном в 1905-м, Индию по большей части делили при тайном согласии местной верхушки, чтобы не нарушать ничьих многовековых феодальных прав. Что касается Раздела… Вы же не из тех индийцев, которые думают, что за все несут ответственность англичане?

Персис не нравился его снисходительный тон. Все эти аргументы она уже слышала. Даже если в них была доля истины, сам колониализм не становился от этого менее отвратительным – во всяком случае, для нее.

Но прямо сейчас этот человек был ей нужен. Сильва сказал, что это лучший способ раскопать прошлое Джона Хили.

Официально Фрэнк Линдли работал на Британский совет[29] в Дели – проводил исследования для нескольких проектов, появившихся после Раздела и предполагавших совместную работу англичан и индийцев. В прошлом он был солдатом – хотя Персис не могла представить его в форме, – служил в самых разных частях империи и даже имел совещательный голос в британском правительстве во время Второй мировой войны. У него остались там связи, и именно эти связи он использовал, чтобы добыть нужную Персис информацию.

– Вы принесли деньги?

Персис достала конверт из кармана брюк и, едва заметно дрожа от отвращения, проследила за тем, как Линдли пересчитал деньги и убрал их в ящик стола.

Он ухмыльнулся, обнажив грязные желтые зубы, будто прочитал ее мысли:

– Информация, инспектор, это товар. За товары надо платить.

Он протянул ей папку. Внутри лежала стопка документов.

– Вашего Хили оказалось не так просто найти, как я думал. К счастью, у меня еще есть пара друзей в военном министерстве. – Он оперся на локти и устремил на Персис взгляд водянисто-серых глаз. – Джон Хили служил в Северной Африке в рядах 1-й армии. Я сказал «служил», но на самом деле почти сразу после того, как он там оказался, в начале сорок третьего, его взяли в плен во время сражения и отвезли в итальянский лагерь для военнопленных в Сульмоне, известный как Кампо-78. В какой-то момент там держали почти три тысячи человек из Британии и Содружества, как офицеров, так и солдат низших званий, всех их взяли в плен в Северной Африке. Судя по записям, в сентябре сорок третьего года, когда приближался крах итальянского правительства, среди пленников пошли слухи, что лагерь эвакуируют в Германию. Вскоре после этого дезертировала итальянская охрана. Несколько сотен заключенных этим воспользовались, сбежали и скрылись в близлежащих холмах. Другие, к несчастью, решили придерживаться официальных указаний англичан – не пытаться бежать и ждать спасения. 14 сентября прибыли немецкие отряды и увезли оставшихся заключенных на север. Среди них был и Хили.

Персис стала просматривать бумаги в папке. Там были факсы, направленные из британского военного министерства в ближайший к университету офис «Вестерн Юнион» – одно из немногих мест в городе, где в принципе могли принять факс. В документах содержалась засекреченная информация, поэтому Линдли пришлось неотступно дежурить у принимающего устройства, пока нужные бумаги наконец не пришли. Эта его предусмотрительность, а также то, что он хорошо заплатил нужным людям, чтобы обойтись без бюрократической волокиты, которая неизбежно повлекла бы за собой прямое обращение к послужным спискам британской армии по официальным каналам, – все это нашло отражение в счете, который он выставил за свои услуги.

Когда Персис назвала сумму Сету, тот чуть не грохнулся в обморок.

Дело Джона Хили содержало базовую личную информацию, дату поступления на военную службу, звание – капитан, – наименование части, где он служил, а также записи о ранениях и госпитализациях: их, насколько Персис смогла понять, у Хили не было.

К делу прилагалась фотография Хили в форме – серьезное лицо, прямой, уверенный взгляд.

В остальных документах детально описывалось время, проведенное Хили в Северной Африке, и взятие его в плен немецкими отрядами.

Линдли встал и раскрыл створки окна у себя за спиной, чтобы впустить в комнату немного столь необходимого воздуха. Вместе с дневным теплом внутрь потекли голоса студентов. Линдли закурил сигарету, и зыбкие лучи света очертили его силуэт.

Через какое-то время он снова заговорил:

– Я думаю, немцы обнаружили, что Хили немного особенный. На передовой нечасто встретишь известных ученых. Его перевезли в Кампо-12 в Винчильяте. Вы о нем слышали?

Персис покачала головой. Эти названия ни о чем ей не говорили. Она мало знала об Италии и о том, что происходило там во время войны, разве что из хроник «Пате-журнала»[30].

– Это один из самых печально известных prigioniero di guerra – лагерей для военнопленных. Он располагался в красивом замке тринадцатого века недалеко от Флоренции, и там держали пленников высших званий, в том числе нескольких британских генералов, одновременно не более двадцати пяти человек. Тот факт, что Хили перевезли туда, означает, что немцы отнеслись к его славе всерьез. – Линдли стряхнул пепел в окно и вернулся к столу.

Персис продолжала изучать содержимое папки.

Она нашла бумаги, включающие описание последнего лагеря Хили.

На фотографиях был запечатлен средневековый замок на вершине скалистого холма. Особенно привлекала внимание зубчатая башня. Это здание служило крепостью знатной флорентийской семье, пока во время войны итальянское правительство не конфисковало его и не превратило в тюрьму.

– Эту информацию не так-то просто было достать, – заметил Линдли. – О том, что на самом деле произошло с Хили в Винчильяте, почти ничего не известно.

– Я думаю, его там пытали.

Линдли почесал живот:

– Нет никаких явных свидетельств того, что там таким занимались. Я не говорю, что этого не могло быть, но все-таки высшие чины… Даже немцы не вырывали ногти по-настоящему важным шишкам.

– У Хили было не такое уж высокое звание.

– Это правда.