как тот отдает ей баул, говорит печальные слова, а ее глаза начинают предательски блестеть. Затем лицо сестры, выражающие ужас, и спина Лиры, тающая в темноте…

«Нельзя прощаться», — вспомнил я основное правило стражей. Но на сердце вдруг стало странно пусто и печально.

Когда мы вернулись домой, то все были потрясены случившимся.

— Лира не прошла, — сказал отец матери, объяснив состояние дочери.

— Давно не было изгоев, — тихо заметал она.

Все молчали Особенно сестра. Она пыталась не подать вида, вести себя как обычно, но все понимали, как та подавлена. Праздничного ужина толком не получилось и мы почти сразу поспешно разошлись спать. Завтра итак будет тяжелый день. Мы будем провожать Саелу на семь лет…

Я долго лежал без сна, подложив руки под голову, и смотрел в такой знакомый потолок. На нем знал каждую трещинку, крапинку, пересчитав и изучив их еще в детстве. Странно, но перед глазами всплыло личико Лиры во время схватки. Ее дерзкий взгляд, ощущение ее тела под рукой….

— Гром Таргила…

Решение пришло неожиданно. Как и уверенность в его правильности.

И потому утром, встав и спустившись к завтраку, я объявил его родителям. Все были ошарашены, а я сам больше всех. Но все внутри рвалось пойти за Лирой. Никто из других девушек не занимал мои мысли так, как она. Никогда И я захотел выяснить почему…. Должен был знать наверняка…

Глава 25

— Что ты хочешь сделать⁈ — гремел Румей, идя рядом со мной к дому Старейшего. Эвер же молчала, задумчиво смотря вперед.

— Ты не понял с первого раза? Пойду служить к королеве, — ответил я, не видя в этом ничего экстраординарного или странного.

Лицо друга пылало гневом и удивлением.

А мне сразу вспомнился отец, который после моих слов за завтраком о намерении долго молчал, а потом сказал, скрывая печаль:

— Это твое решение, сын. Ты после служения волен выбрать то, что будешь делать дальше. Мы надеялись с мамой — останешься с нами. Тем более, Саела уходит. Но раз так…

Затем вздохнул и признался.

— Думаю, что скорее всего тебя и выберут, раз ты герой.

И вот теперь я шел записываться, а Румей возмущенно и несогласно пыхтел. Вдруг Эвер тихо спросила, словно просто говоря мысли вслух:

— Мы нашли друг друга, так почему ты не позволяешь и другу жить своей жизнью? Не признаешь за ним право выбирать самому, даже если не согласен. А если его призвание служить, а не растить новое поколение? Особенно, если Арай так хорошо себя показал в этом?

Друг зыркнул на нее гневно, но вдруг вздохнул, уже смиряясь с моим решением.

— Ладно, признаю. Но крылья Таргила, мы так мало провели вместе времени. Арай, какого ты опять рвешься туда? Неужели так понравилось у людей?

— Но кто-то же должен выполнить наш долг перед королевой? — спросил, пытаясь убедить окончательно.

Румей лишь печально вздохнул. Тогда я вдруг остановился и порывисто обнял друга. Так, словно решение о моей кандидатуре уже было принято и вот сейчас развернусь и уйду.

— Да делай ты, что хочешь, — пробурчал он. Затем посмотрел мне в глаза: — только прошу, выживи.

И это было сказано так по-другому, чем обычно. Столь серьезно и проникновенно, каким его еще не знал. До служения. И тогда понимание, что друг тоже рассказал далеко не все о пережитом за эти семь лет, как и я сам, поразило. А еще мысль, что каждый из нас мог погибнуть, заставило грустно выдохнуть. Мы все слишком сильно изменились за эти семь лет, как оказалось…

— Постараюсь, — улыбнулся тогда ему искренне. — И не собираюсь помирать вдали от тебя. Слишком много всего надо успеть.

— Ну и отлично, — кивнул тот согласно и будто успокоившись.

Теперь мы все шли молча. Друзья остались столь неподалеку, пока написал свое имя в списке еще десятка желающих, а затем невольно взглянул на небо и лес вдали, сам не понимая, зачем рвусь опять туда, к людям…. Где холодно и одиноко…. Где никого не будет рядом. И не мог дать определенный ответ даже сам себе. Но желание увидеть Лиру вновь становилось навязчивым.

В итоге в этот же день мы проводили Саелу, которая шла на сужение так же восторженно, как и сам когда-то. А через несколько дней на площади при всех было оглашено мое имя как избранного для служения при дворе королевы.

— Арай, сын Джерса, выбран идти ко двору королеве, — громко объявил Старейший под одобрительный гул стражей.

Отец же подошел, молча положил руку на мое плечо и произнес:

— Ты сам выбрал этот путь. Пусть он приведет тебя к желаемому. Чтобы то ни было.

Рядом с ним стояла мама, и в ее глазах была грусть нового расставания. Я вдруг понял, что возможно никогда их не увижу больше. Только сейчас пришло осознание, что королева не сказала, сколько нужно будет служить. Если Саела точно знала про семь лет, то тут не было срока. Только королевской семье мы должны были служить, пока те сами не отошлют обратно. Румей же тихо вздохнул рядом, держа за руку Эвер.

И вот уже второй раз в жизни я покидал город, но теперь уже по собственному желанию. Когда был на опушке, почти входя в лес, то обернулся и бросил прощальный взгляд на родителей, Румея, Эвер и всех остальных…. Странное было чувство…. Будто что-то внутри незримо поменялось. И в то же время, что может не нужно идти…. Но в голове засели воспоминания о Лире, словно девушка поселилась там, заставляя думать о себе. Ее взгляд, ее голос, ее облик. И это мучило. Хотелось избавиться от этого наваждения, забыть совсем. А для этого нужно было понять причину, разобраться. И уже затем вернуться и спокойно продолжить жить своей жизнью.

Когда вышел из туннеля, то неожиданно лес очень напоминал тот, который оставил за хребтом Великого Змея. Такой же зеленый, красочный, птицы пели, даже было так же тепло. Вдруг только дар предупредил о том, что сбоку кто-то есть, поэтому успел повернуться, когда тяжелая туша повалила меня наземь, прижимая к траве. Но я успел выхватить кинжал, готовый убить тварь, и вовремя узнал Ругла. Тот радостно повизгивал, а мне казалось, раздавит своим весом и огромными лапами на грудной клетке, а вернее затопит слюнями, облизывая мое лицо.

— Все, все, успокойся, — ворчал я ошарашенно и радостно, пытаясь спихнуть друга с себя, чтобы начать дышать. Наконец тот угомонился и сел рядом, предано смотря. Мне оставалось лишь вздохнуть, медленно сесть на земле