переедешь, Жень! У нас квартира трехкомнатная, всем места хватит!

– Но твоя мама… Как она к этому отнесется? Я не думаю, что очень обрадуется.

– С мамой я как-нибудь разберусь, Жень, не переживай. Да все будет хорошо, что ты!

Вот с этим самым «как-нибудь» вышла большая загвоздка – мама встретила ее новость в штыки.

– Какой еще Женя, ты что, совсем с ума сошла? Откуда ты взяла этого Женю? Да еще и домой собралась привести! Что тебе здесь, проходной двор?

– Нет, мам. Не проходной двор. Просто мы с Женей так решили – будем жить вместе.

– Да когда? Когда вы успели все решить?

– В отпуске, мам… Мы вместе ездили в отпуск.

– А, вот оно что… А я и не знала. Меня ж никто даже в известность не поставил. Ни ты, ни Павлик. Сказали, что в Крым поедете, к морю, я и поверила.

– Так мы и правда ездили в Крым, к морю… Только мы вместе с Женей ездили. Да, я тебе этого не сказала… Но вот, стало быть, сейчас говорю.

– Ага, говоришь… Как обухом по голове шарахнула… Да и зачем меня ставить в известность, в самом-то деле? Мать же все вытерпит, мать таковская была! Мать можно и на колени поставить перед свершившимся фактом, чего уж!

– Ну почему сразу на колени… Зачем ты так говоришь, мам? Я думала, ты за меня обрадуешься…

– Да почему я должна радоваться, интересно? Потому что ты со мной не считаешься? Не спрашиваешь даже, хочу ли я жить бок о бок с каким-то там Женей?

– Ну извини, мам… Так получилось, извини. Я еще и сама не знала, как все будет…

– А за две недели в Крыму узнала?

– Да. Узнала. За две недели может многое стать понятным. Мы уже полгода встречаемся, мам!

– Даже так? Надо же… И мне – ни полслова… Нет, но Павлик-то, Павлик! Тоже ведь ничего мне не рассказывал! Ты ему, что ли, не велела?

Маша только руками развела, не зная, что ей ответить. А мама сердито махнула рукой:

– Да ладно, можешь не говорить ничего. И без того все понятно. Если меня никто не спрашивает, то и не надо. Но тогда и Жени твоего мне тут не надо, вот мой ответ! Не надо, и все! Да и сама подумай, зачем это тебе, а? Олег возьмет и вернется, а тут Женя… Что тогда будешь делать, скажи? Это ведь ясно, что ты Олега любишь, а не Женю… Да тут и сравнивать не надо, это ж понятно!

– Да что тебе понятно, мам?! – начала терять терпение Маша. – Это мне должно быть что-то понятно, а не тебе! Это моя жизнь, и я сама знаю, с кем ее надо жить!

– Вот именно – надо… Сама так сказала, никто за язык не тянул. А между «надо» и «хочется» ой какая большая разница… Потому что надо – это с Женей, а хочется – это с Олегом. Вот и думай теперь сама…

– Я уже обо всем подумала, мам. И решила. И если ты не хочешь, чтобы Женя переехал к нам, то я могу с Павликом к Жене уйти. Его мама не будет против. В конце концов, мы можем квартиру снять…

– Еще чего придумала! С Павликом! Это ведь мой внук, между прочим! И мне небезразлично, где и с кем он будет жить! Насколько я знаю, у Жениной матери двухкомнатная квартира, ведь так?

– Да, так. И что?

– А то! Где там Павлик жить будет? С вами в одной комнате? Или с твоей новоявленной свекровью в ее комнате? Что это за ерунда получается, а? Нет, нет… Никуда Павлик переезжать не будет, ему и здесь хорошо. У него тут своя комната, школа недалеко… А если уж тебе приспичило Женю сюда привести, то что ж… Я тогда к сестре жить уеду. Она давно зовет, кстати… Буду скитаться по людям, если рядом с родной дочерью мне места нет…

– Мам! Ну зачем ты меня перед выбором ставишь, скажи? К тому же я этот выбор уже сделала! Или мы вместе с Павликом уходим жить к Жене, или Женя перебирается к нам! Я думаю, вы с ним прекрасно поладите!

– Вот так, да?

– Да, мам. Вот так.

Татьяна Петровна долго смотрела на дочь, потом вздохнула, спросила тихо:

– Да что с тобой происходит, Маш, не пойму? Ты какая-то стала… Совсем неуправляемая.

– А разве это плохо, мам?

– Не знаю, не знаю… Боюсь, ты в этой неуправляемости множество глупостей натворишь.

– И пусть, мам… Пусть будут глупости. Сама их натворю, сама исправлять буду. Мне давно пора жить своим умом, понимаешь? Раньше вы с Олегом за меня все решали, а теперь я сама хочу!

– Понятно… В себя, что ли, поверила? – с обидным смешком проговорила Татьяна Петровна.

– Да. Поверила. Поверила, что я тоже человек. Что меня можно любить как личность, а не как послушную рабыню. Поверила, что я могу поступать так, как мне надо, а не как другим надо.

– Это Женя, что ль, тебе человеком-то стать помог? Мать, значит, тебя гнобила всю жизнь, а пришел благодетель Женя и помог тебе освободиться от гнета? А мать теперь врагом номер один стала, да? Растила тебя, воспитывала, учила, с внуком занималась, поддерживала тебя в трудную минуту… Все это теперь псу под хвост, да?

– Нет, мам. Не так все. Я тебя по-прежнему люблю. Но когда-то я должна была начать жить по-своему, правда? И я не понимаю, почему ты так болезненно на все это реагируешь… Ты же умная, мам! И ты Женю совсем не знаешь! Он и правда очень хороший, ты увидишь…

– Не хочу я ни знать, ни видеть твоего Жени. Завтра же уеду к сестре. Поживи тут без меня, если такая самостоятельная, давай… Олег-то хоть знает, что у тебя теперь Женя есть, скажи?

– Нет. Не знает. Он вообще ничего знать не хочет, неужели сама не видишь? Даже Павлику не звонит…

– Ну, это потому, что не намиловался еще, не очухался. Вот погоди, если узнает…

– Да пусть узнает, подумаешь. У него своя жизнь, у меня своя.

– Ну да, ну да… Только меж вами большая разница есть.

– Какая, мам?

– Да обыкновенная. Он мужчина, а ты женщина. Что позволено мужику, бабе совсем не позволено. Он твой законный муж, понимаешь? Вы ведь и не разведены даже!

– Ну, это дело времени… Я сама подам на развод, как соберусь.

– Да кто ж вас разведет, сама подумай? У вас