Считали его не волком, а ослом, которого следует поставить у жерновов. Хозяин не забывал об унижениях, доказывал команде, что этот пленник обычный раб, бояться его не стоит.

Каждый раз, замечая пленника в кандалах, навклер спускался с кормы, насмехался над рабом. Хотя бы не трогал его, не хотел портить товар. Ведь следы порки, что остались на спине пленника, уже не скрыть. А это снизит цену раба на рынке, но навклер не собирался продавать этого пленника.

Раз очнулся четвертый из их компании, так можно оставить себе этого. Казалось бы, зачем старый осел данаю, все равно он много не наработает в поместье. Расставаться с ним навклер не хотел, чтобы постоянно, до самой смерти напоминать рабу о событиях на палубе.

Виал не реагировал. Оскорбления и тычки он замечал, но не считал необходимым злиться или бояться.

Это еще больше бесило даная. Он не понимал, почему раб не хочет смириться. Ни угрозы, ни унижения не сломили его.

Виал принял удар на себя, на время отвратив беду от товарищей.

Продолжаться долго это не могло. Данаю требовалось утолить жажду, но его ярость не находила выхода. Портить товар он не хотел, зато задумал другой способ. Такой же эффективный и в целом приятный.

Поблизости от родных земель этот человек осмелел. Теперь у него было меньше возможностей издеваться над командой. Зато пленники оказались под рукой, к тому же следовало испытать товар прежде, чем отправить его на рынок.

В воздухе ощущался запах дыма. После стерильного моря присутствие человеческого жилья выделялось. Северные берега открывались виду, на западе поднимались горы, населенные варварскими племенами. Корабль уходил на север, держа безымянный мыс, ограничивающий пролив, по правому борту. На мысу возвышался памятный знак, кенотаф всем морякам погибшим в проливе.

Впереди открывался путь в город, судя по всему, Геллонес. Путь к нему преграждали рифы, мимо которых приходилось идти на веслах. Сложная лоция защищает полис от пиратских набегов, но ограничивает его торговые возможности. Потому судно навклера такое необычное, приспособленное для хождения по малой воде.

Перед закатом пленников вывели на палубу, отправили по очереди на бак. День или два оставалось пережить на борту, прежде чем они сойдут на сушу. Ветер задерживал корабль, команде которого приходилось бороться со сложными течениями. Навклер не мог позволить себе отыграться на команде, свободных рук почти не было. Так что ему самому пришлось конвоировать пленников на бак.

Хотели повторить трюк с Мустифом, втроем дотащить его до гальюна, но навклеру приспичило проверить, насколько здоров этот пленник.

– А ну, разошлись! Пусть сам ползет, – приказал он.

Эгрегий и Хенельга отступили. Навклер поглядел на них в задумчивости, в его бороде пряталась странная ухмылка.

Сбежать с корабля Мустиф не мог, да не представлял угрозы для команды. Навклер приказал ему самостоятельно идти на бак. Если уж свалится за борт, так это его вина.

– Хорошенько держись за фал, – посмеялся навклер, – я на рынок тебя свезти хочу, а не в подарок Энносигею.

Наблюдая, как ковыляет пленник, навклер улыбался. Корабль заваливался то на правый, то на левый борт, когда огибал очередной риф. Тут и здоровому удержаться на ногах тяжело.

– А ты пошла за мной, – приказал навклер женщине, – воспользуешься кувшином у меня.

Его намерения были очевидны. Эгрегий дернулся, собираясь напасть на даная, но Хенельга покачала головой. Одними губами сказала: не надо. Это был шанс, которого они так ждали. Это будет не первый мужчина, которого прирежет женщина на его же собственном ложе.

– Что, мальчик, – издевался данай, – приглянулась тебе эта рабыня? Мне тоже, хоть и тощая, что селедка в наших реках. Костлявая слишком. Пойдет на разок. Или предлагаешь поменяться местами с ней. Такой же тощий, что она.

– Лучше не делай этого, – сквозь зубы сказал Эгрегий.

– А то что?

Данай подошел к пленнику слишком близко. Ждал удара, но не дождался и сам его нанес. Возраст и размер не лишили его подвижности. До того, как был куплен этот корабль, навклер не один десяток лет работал на скамье. Его руки были сильны, а кожа прочна и просолена.

Удар пришелся в середину груди, Эгрегий согнулся, задыхаясь. Воинская удаль забывается, когда нечем дышать. Хенельга вскричала и ударила сцепленными в замок руками по затылку навклера. Тот не ожидал такого, на миг потерялся, но не дал женщине воспользоваться этим.

Быстро повернувшись к ней, данай нанес удар тяжелым кулаком в челюсть. Мог бы и сломать кость, но сдержался. За два дня эта травма не зарастет, стоимость товара заметно упадет.

Свалив рабыню, данай схватил ее за волосы и подтащил к себе. Ругался и дергал ее, таскал, как тряпку по палубе. Удар по затылку хоть и был тяжел, но понравился данаю. Давненько он так не развлекался, может, стоит оставить эту рабыню себе. Хоть тощая, зато в душе огонь!

Принять решение он не успел. Услышал только звон металла, тяжелая цепь змеей проползла по доскам палубы, а затем обхватила его за горло. Объятия намного более страстные, чем того хотел бы данай. Жаркий шепот обжег уши:

– Никто не смеет поднимать руку на моих людей.

Виал повалил даная на себя, чтобы собственным весом придушить его. Получилось даже лучше, чем рассчитывал. Рыча и ругаясь, Виал сломал шею. Массивная, словно у быка шея, покрытая жесткой щетиной и жиром, сломалась под весом ржавого железа и ненависти, словно жалкая тростинка.

Отпускать добычу Виал не собирался. Уже убив навклера, он поднялся, все еще держа врага в объятиях цепи. Принялся мотать из стороны в сторону, словно намеревался отделить голову и забрать трофей.

Все произошло так быстро, что никто не успел сообразить.

Команда бросила весла, поднялась со скамей, остановились. Без команды навклера они не смели подойти к пленникам. А рык одного из этих – самого бешенного, которого даже кандалы не удержали, разносился на весь корабль.

Эгрегий приполз к подруге, прижал ее голову к груди. Не знал, что делать. Толи прыгать за борт, надеясь, что течение не разобьет его о камни, толи бросаться на команду. Люди не могли принять решения, ждали какого-то знака.

Лишь