Все смолкли, навострив уши, и Король в этой кромешной тишине, под пристальным и суровым взглядом принца, вынужден был признаться:

— Магический договор, заключенный между твоей матушкой и Феей. Ах, она была так больна и так переживала за тебя!.. А Фея так давила…

— И ты не вступился? — возмутился принц. — Ты позволил этой козявке-пройдохе в последние дни жизни угрожать моей матери?!

Король тяжко вздохнул. У него нечего было ответить на эти обвинения; к тому же, это были дела давно минувших дней, и ничего уже было не исправить.

— Так что за договор подсунуло матери это насекомое?! — жестко спросил принц.

— Твоя матушка хотела, чтоб ты был счастлив, — заискиваясь, ответил Король, заглядывая в жестокие голубые глаза принца в надежде отыскать там хоть каплю понимания. — Но она понимала, что не сможет быть рядом с тобой, когда придет тебе пора влюбиться и выбрать невесту. Она знала, что не сможет утешить тебя, если сердце твое будет разбито, не сможет тебе подсказать, если невеста окажется… м-м-м… недостойной тебя. И Фея предложила простой вариант: ты полюбишь любую девушку, если сам ее выберешь для танца на королевском балу. И она полюбит тебя. И будете вы жить долго и счастливо.

Король испуганно смолк, и принц молчал тоже, гневный и страшный.

— Любую? — произнес он с горечью, наконец, когда дар речи к нему вернулся. — Любую?! То есть, если я сейчас верну фельдфебеля Грету, встану с ней в пару и сделаю пару кругов по залу, между нами вспыхнет любовь?! Ненастоящая, магическая любовь, прописанная в магическом контракте?! И мы, околдованные, проулыбаемся друг другу всю оставшуюся жизнь? Как куклы, нет, хуже — как набальзамированные покойники, потому что наша суть, наши души, наши мечты и желания умрут по воле магии?! И мы не сможем передумать, не сможем расстаться оттого, например, что у меня скверный характер, а она не умеет и не хочет готовить? И это ты называешь счастьем?!

Голос принца, полный боли, горечи и отчаяния, взлетел к потолку и разбился там на мелкие осколки эха. Такие колючие, острые, безжалостные осколки, вонзившиеся каждому присутствующему прямо в сердце и вызвавшие острую, горячую боль…

Король смолчал. Глаза его затравлено бегали.

— Вот поэтому, — хрипло ответил он, наконец, Король, — я и хотел все проконтролировать… созвать самых милых девушек, самых лучших и достойных, чтобы ты выбрал! Самую достойную! А ты своими глупыми выкрутасами все испортил! Ты сам наприглашал этих девиц! И тебе придется с ними танцевать! Ну что, хочешь еще побрыкаться?! Еще шуток? Может, пошлем в цирк за бородатой женщиной? Или достаточно и этих… дам?

— А чем они плохи?! — взревел разъяренный принц. — Чем плохи?! Некрасивы? Так я не вижу разницы, мне не нравится ни одна из них в качестве невесты, и красивые не приехавшие девушки мне тоже не нравятся, потому что я уже сам выбрал себе другую!

— Что за девица? — удивился Король.

— Местная разбойница, — невежливо ответил принц.

— Этого еще не хватало! — перепугался Король. — Нет, разумеется! Ни за что!!

Принц закатил глаза и всплеснул руками.

— Почему ты отказываешь мне в праве самому распоряжаться своей жизнью?!

— Потому что ты принц! — выкрикнул Король яростно, подскакивая и топая ногами от злости. — Черт тебя дери! Все, мое терпение лопнуло! С меня достаточно твоих капризов! «Лесная братва»! Скидки! Я сам развезу приглашения, королевским экспрессом! Велю всем красоткам явиться во дворец в обязательном порядке, даже если у них у всех болит живот и ноги сломаны в трех местах! Или что они мне там врали в своих извиняющихся письмах. А ты, Ваше Высочество, нравится тебе это или нет, а на этом балу выберешь себе невесту, черт тебя дери!

— И мнения девушек тоже никто не спросит? — спросил принц, усмехнувшись и недобро прищурившись. — Особенно у тех, кто приедет на бал со сломанной ногой?

— Король я или нет?! Как прикажу, так и будет!

— О, да вы тиран, Ваше Величество…

— Ты женишься, — яростно выдохнул Король. — Нравится тебе или нет.

— Спасибо, что предупредили, Ваше Величество, — сухо ответил принц и чопорно поклонился.

Он круто развернулся на каблуках и спешно пошел по ковровой дорожке к выходу из зала, и его походка здорово смахивала на строевой шаг фельдфебеля Греты в противогазе.

— Не смей никуда отлучаться из дворца! — яростно выкрикнул Король. — Ты наказан!

— Да, конечно, — процедил принц сквозь зубы, не оборачиваясь и не замедляя шага ни на миг.

Принц, яростно размахивая кулаками, вихрем пронесся по коридорам замка, влетел в свою комнату и с грохотом захлопнул за собой двери. Следовавший за ним Король, запыхавшийся и измученный, видел только, как мелькают каблуки на туфлях принца и как дрожат косяки на дверях его комнаты.

— Его Высочество, — пыхтел Король, копаясь в кармане и отыскивая ключ, — в прекрасной… физической… форме. Самое время жениться. Чего он упрямится — не пойму. Я же его женю, а не сажаю на пожизненное заключение…

Размышляя и переводя дух, Король закрыл комнату принца на ключ, полагая, что изнеженный венценосный студиозус-поэт теперь никуда не денется и просидит под замком до самого бала. А потом, отерев раскрасневшееся лицо, Король направился в свой кабинет, чтобы выписать повторные — настойчивые, — приглашения красивым девицам королевства.

Но принц, оставшись взаперти, не сильно огорчился тому, что через дверь ему теперь не выйти. У него было окно — и того было вполне достаточно.

Стащив с головы парик, принц обнаружил золотую шевелюру. Плеснув воды в лицо, он смыл белый грим и тщательно стер его остатки полотенцем, превратившись как по мановению волшебной палочки в садовника Люка.

Нарядные одежды он сменил на свои поношенные коричневые штаны и зеленый жилет. Вместо туфель натянул высокие ботфорты с исцарапанными носами и потертым, штопанным голенищем.

Из-под кровати, неуважительно оттолкнув фарфоровый ночной горшок, Люк достал веревочную лестницу и привязал ее к перилам балкона. Оттуда, почти не таясь, он покарабкался вниз, и очень быстро скрылся в цветущей зелени сада.

Сердце вело его туда, в лесной домик, где он был счастлив со своей милой разбойницей. Припоминая ее бойкие глаза, ее улыбку, темные локоны, Люк смеялся, потому что образ девушки будоражил его.

Вспоминая ее улыбку, ее поцелуи, Люк ощущал тепло на сердце.

«Мы станцуем этот танец с тобой, лесная разбойница! — посмеиваясь, думал Люк. — Ты ведь не против? Вот и я не против. Обманем Фею. И против такого поворота отец точно ничего сделать не сможет!»

В лесном домике меж тем кипела работа; перебирать фасоль и чечевицу оставили енота, клятвенно заверив, что больше никогда его не станут привлекать к опасным приключениям. Заяц был приставлен к кофемолке. А сама Изабелла, собрав все необходимое для шитья, перебралась в лесной домик, где ей никто не мешал — и где она рассчитывала дождаться своего Люка.