class="p1">Мы были вынуждены остаться в этом городке. Нас ни в чем не обвиняли, но давали понять, что наш отъезд будет смотреться подозрительно. Мол, от чего это вы убегаете! Мысль о том, что у нас может быть своя жизнь, почему-то ничью голову так и не посетила.

Но я не собиралась расстраиваться из-за сложившейся ситуации – я собиралась использовать ее. Сначала я задавала вопросы полицейским сама, но никто не спешил мне отвечать. Тогда Владу пришлось подключить знакомого адвоката, который выколачивал для нас нужные ответы. Я предлагала оплатить часть расходов (я прекрасно знала, что все просто не потяну), но мой спутник неизменно отказывался.

Адвокат свои гонорары отрабатывал, и мы получали все новые сведения – по мере того, как были готовы отчеты полиции.

Ребенок погиб совсем маленьким, сразу после появления на свет. Произошло это давно – около двадцати лет назад. После захоронения в таких жутких условиях, без гроба даже, определить точную причину смерти было весьма затруднительно. Эксперты даже не брались сказать, был ли он жив, покидая тело матери. Но она его, по крайней мере, доносила, и он должен был родиться.

Ребенок был мальчиком. На этом – все. По сведениям полиции, ни один младенец в Огайо не пропадал сразу после родов. Но ведь это не исключало чью-то тайную беременность и домашние роды! Я, понятное дело, указывала на секту. Не бывает таких совпадений!

Правда, кое-что смущало даже меня. Эндрю Мартин погиб десять лет назад, и его смерть со смертью младенца не совпадала. Более того, секта тоже пришла в эти края чуть позже! Конечно, за их перемещениями никто не следил, но все же… Не было оснований утверждать, что ребенка родила одна из сектанток. Да и кто их всех по именам вспомнит? Кого искать, кого допрашивать?

И вот тут мог бы быть тупик, если бы не новый поворот. На мой взгляд, совсем уж жуткий, но это принесло хоть какую-то связь с «Дорогой домой». Территорию лагеря решили обследовать с собаками, и те отыскали там еще трех младенцев. Все погибли очень маленькими, в возрасте до месяца. Период смерти – от двадцати до десяти лет назад. То есть, то время, когда там жила секта, попадает! А после их отъезда тела появляться перестали. Это не могли игнорировать даже самые твердолобые из полицейских.

Мне было жаль всех детей, но тот, которого нашли мы с Владом, имел для меня особое значение. Это ведь его могилу снова и снова рисовала Тэмми! Так что додуматься до теста ДНК было не очень сложно.

Я была вынуждена просить Влада об очередном одолжении. Сама бы я это не организовала – не хватило бы ни денег, ни связей. А он взял да сделал. Как всегда – без благодарности… хотя мне было бы проще, если бы он что-то требовал взамен. Моя совесть была бы спокойней!

Анализ ДНК – штука небыстрая. Его в любом случае не провели бы за день, а я еще и не позволила сразу начать, потому что мне требовалась целая серия образцов. Я связалась с отцом Джозефом и попросила его о помощи. Если бы не он, не представляю, как бы я это устроила.

Получить ДНК Тэмми – дело плевое, если учитывать, что ее тело сейчас в городском морге. С ДНК девочек сложностей тоже нет, только мороки больше. В доме осталось немало их вещей – расчески, зубные щетки, наволочки на подушках. Там можно было найти то, что нам нужно.

– Чего именно ты хочешь? – уточнил Влад, пока мы дожидались посылки из Олд-Оукс.

– Для начала – узнать, кем этот мальчик приходился Тэмми.

– Если вообще кем-то приходится!

– Думаю, что да, потому что она не забывала о нем. Двадцать лет – почти половина ее жизни! Она не рисовала места смерти других детей, только его.

– Возможно, только о нем и знала, но ладно. А с остальными что?

– Все просто: узнать, как он связан с девочками.

Это могло не дать нам вообще ничего, могло принести данные, которые иначе не получить. Поэтому нужно было ждать, оно того стоило. К сожалению, никакие деньги не могли сделать процесс таким быстрым, как мне хотелось бы – потому что мне хотелось получить результаты немедленно. Эксперты честно предупредили, что даже при самой напряженной работе дожидаться ответов придется несколько дней.

Пока же у меня оставались только мои размышления и догадки. Я не люблю рисовать всякие там схемки в реальности, но без труда выстраиваю их в собственном воображении. На этот раз моя схема напоминала паутину. В самом центре – Тэмми Рейнс, а уже от нее во все стороны тянутся векторы-нити. Ее дочери. Эндрю Мартин. Мой отец (ее отец!) и даже я. Все, с кем она была связана напрямую или косвенно. А уже от наших имен – новые паутинки друг к другу, потому что мы теперь тоже связаны.

Получается, вся эта толпа очень странных, порой даже не знакомых друг с другом людей, – родственники. Так или иначе. Каждый может сказать про свою семью, что там есть кто-то странный – или «мы все странные». Но сейчас имена не сочетались, казались оскорбительно неправильными.

Вот только очевидно и верно – это не одно и то же. Есть такой камень – турмалин. Камень один, а вариаций у него десятки. Красный и черный. Зеленый и синий. Лиловый и оранжево-коричневый. Этого мало? Он умеет менять цвета – с одного на совершенно другой. Куски этого кристалла могут быть настолько не похожи друг на друга, что ты не заподозришь их в каком-либо родстве. Ты пребываешь в полной уверенности, что перед тобой сейчас лежат аметист, дымчатый кварц, зеленая шпинель, цитрин, ну и какой-нибудь хризоберилл за компанию. Но это все турмалин, даже если он сам на себя не похож.

Вот так и с семейством Тэмми. Это не единое целое, это набор совершенно разных элементов, которые каким-то непостижимым образом оказались связаны. И теперь я должна найти эту связь, да поскорее, потому что иначе случится… что-то. Что-то плохое. Не хочу даже думать об этом.

– Я беспокоюсь за тебя, – неожиданно говорит мне Влад, разрушая череду моих минералогических метафор.

Вот уж действительно внезапно! Дожидаясь результатов, мы с ним коротали время в ближайшем крупном городе. Потому что так интересней, да и побаиваюсь я уже, если честно, всех этих городков.

После завтрака он предложил отправиться на прогулку, я согласилась. Мне просто не хотелось торчать в четырех стенах, и я решила, что ему тоже. Но даже так я размышляла о расследовании и не думала, что его это напрягает. Он ведь и сам порой