Она вышибла дверь одним ударом колена.

Латунный паук зашипел и съежился. Без разбега Оксана метнулась вперед, в лавчонку, перескочила ведущие вниз ступени и ловко приземлилась на аптекарской стойке.

Сорвав черный кнут с пояса, девушка стегнула им пол и лестницу. Алые пятна, словно свежая кровь, сразу же растеклись по доскам, отмечая места, где была магическая ловушка.

Серые тени, наполовину прозрачные, поднялись с тихим воем и в бессильной ярости уставились на меня.

Они тянули вперед когтистые руки, их лица искажались от ненависти, и чем больше в них было злобы, тем сильнее они походили на человеческие.

Потом все фантомы сгинули, и алые пятна исчезли с пола и лестницы. Это значило — ловушка разряжена.

Девушка спрыгнула со стойки.

Я хотел сказать, что гораздо проще было бы два раза повернуть отмычку в замке, но решил не портить момент.

Лавочка оказалась маленькой.

На полу лежали опилки и пряные сушеные травы, они помогали надежнее укрыть магическую ловушку.

За широким прилавком стояли на полках снадобья, по два на маленьких плетеных подносах, аккуратно рассортированные и подобранные: «От бессонницы» и «От сплюшности», «От поноса» и «От запора», «От головы» и «От геморроя».

Справа и слева стены были обшиты березовой боковиной, и казалось, что там больше ничего нет. Но, заглянув сквозь магическую завесу, я увидел другие полки, где в уродливом беспорядке теснились особые товары зломага.

Были здесь черепа чудовищ, с огромными загнутыми клыками, с двумя, тремя и шестью глазницами, с рогами и обломанными шипами.

Тонкие фиалы с эмоциями: страхом, радостью и любовью. Одни были разбавлены временем, бездушием и усталостью, другие остались крепкими и густыми.

Атласы дальних стран с подробными картами сокровищ и подземелий, ключи, принимавшие форму любых, даже самых сложных замков, магические кинжалы в форме змеиных тел и богатая коллекция ядов на нижних полках.

— Духарий знает толк в этом деле, — сказала Оксана. — Я бы взяла кое-что себе. Думаешь, власти города знают об этой лавке?

— Кто-нибудь всегда знает, — ответил я. — И обычно не тот, кто нужно.

— Смотри, кладовка, — прошептала Оксана.

Мы подошли к кладовке. Дверь в нее была тоже заперта, я сунул в замок отмычку, и через пару секунд послышался глухой каркающий голос:

— Добро не к добру для добрых.

Узорчатая створка с тяжелым металлическим скрипом отошла в сторону, и мы оказались в просторном закуте.

На крепких дубовых полках стояли тяжелые сундуки, кованые ларцы, узорчатые шатули и скрыни, все запертые, и мне очень захотелось открыть их и поглядеть, что внутри, но было здесь и другое, отчего я сразу же помрачнел.

Темные мохнатые насекомые кружили в воздухе. У них были крошечные енотьи тела, прозрачные мушиные крылья и клешни, чтобы разрезать плоть.

— Некрофаги, — прошептала Оксана.

Она подошла к самой дальней полке.

Там трупоедов было больше всего, они вились вокруг железного сундука, ползали по кованой крышке, сновали возле замочной скважины, пытаясь забраться внутрь.

— Кажется, мы нашли Духария, — пробормотал я.

Девушка вогнала кинжал между крышкой и сундуком, резко надавила, и ларь отворился со ржавым, протяжным скрипом.

Я начертил охранное заклинание, чтобы отогнать некрофагов. Стены сундука темнели засохшей кровью, на дне лежал человек. Его кожа была содрана полностью, вместе с лицом.

— Почему ты думаешь, что это Духарий? — спросила девушка.

— Опытный маг легко сумел бы избавиться от тела. И уж, конечно, не стал бы мусорить трупом в собственном магазинчике. Пока тут лишь еномухи, но очень скоро заявятся младшие демоны и раздиратели плоти. Соседи явно заметят, когда над кварталом раскроются врата Звездчатой Пентаграммы.

— Значит, убийца содрал с Духария кожу, чтобы самому одеться в нее?

— Да, только так опальный колдун мог оказаться вчера в коллекторе, тогда как тело его лежало здесь, на радость армии некрофагов.

Я вынул из кармашка на поясе крылатое око-следопыт и пустил его покружить по комнате.

— Значит, убийца — не чародей и не алхимик, — продолжал я. — Иначе бы он избавился от тела Духария, а мы до сих пор считали того виновным.

— Кэжуал-маг, — кивнула Оксана. — Знает пару заклятий, но даже оборотнуться не может без кожи жертвы. Это хорошо, выходит, убийца не так опасен.

— Напротив, — я хмуро покачал головой. — Кэжуал-маг гораздо страшнее обычного.

— Почему? — Девушка взмахнула черными волосами.

— Тот, кто лишен таланта и восполняет его старанием и упорством, опасней голодного мозгогрыза-берсерка. Он не может ощутить радость восхождения над собой, обретения новых крыльев и люто ненавидит всех тех, кому такое дано.

Я подошел к двери.

— Не знаю, какую цель преследует этот убийца, но речь наверняка идет о чем-то очень серьезном, и он не остановится ни перед чем, может даже разрушить город или сотворить что-нибудь похуже.

Вынув переговорный кристалл, я хотел было обрадовать Руфуса находкой свежего трупа, но в этот миг из лавки раздался протяжный скрип. Входная дверь отворилась, и за порог украдкой, опасливо заглянул Казантул.

Толстые щеки голема были болезненно-красными, на лбу блестели капельки пота.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — осторожно позвал он.

Я накрыл нас эфирной руной невидимости. Пусть Казантул решит, что он здесь один.

Купец постоял на лестнице, прислушиваясь к каждому шороху, досадливо отмахнулся от парочки некрофагов, затем подошел к открытой двери в кладовку.

Запах мертвого тела ударил ему в лицо. Казантул сперва попятился, потом достал из кармана шелковый, вышитый цветочками утиральник, прикрыл им нос и вошел.

Увидав открытый сундук, бочком подкрался к нему и одним глазом заглянул внутрь.

— Эх, Духарий, — пробормотал он, — не меня одного ты, видно, объегорить пытался.

Тело купца раздулось, из-под полы кафтана нервно задергался голый червиный хвост. Обернувшись к соседней скрынице, Казантул сунул его в замок и, повернув два раза, открыл.

Суетливо распахнув крышку, он на пару мгновений замер, разглядывая неровные, маленькие куски малахита — весь сундук был заполнен ими. Потом чертыхнулся, помянув и Чура, и Перуна, и Стрибога, затем обе руки сунул в ларец.

Белый, резко пахнущий пар хлынул от рукавов его магического кафтана, но руки Казантула были надежно защищены перчатками из кожи виверры, и он мог не опасаться ожогов.