кивнул Иван Харитонович в сторону богато обставленных комнат. Затем достал из кармана свернутую в трубочку пачку бумажных листов и показал арестованному: – Знаете, что это?

– Нет.

– Полная опись драгоценностей, хранившихся в сейфе с инвентарным номером «1172». В ней указано все до последнего колечка. Так что не советую отпираться.

Мирзаян сник. И, секунду подумав, предложил:

– Если позволите, я напишу подробный список всех проданных мною изделий. Я передавал их земляку по имени Манвел, а он сам находил покупателей. Двадцать процентов выручки оставлял себе, остальное приносил мне.

– А этот… Манвел знал о сейфе?

– Нет, – мотнул головой Мирзаян. – Я сказал ему, что это не мои украшения. Что мне их приносят для продажи.

* * *

Оперативно-следственные действия в квартире Мирзаяна продолжались. Васильков в присутствии понятых обыскивал кабинет. Приглашенные на эту роль женщины скромно сидели на стульях у свободной стены, стараясь не мешать, они тихо шептались и наблюдали за сыщиком.

Вначале Александр внимательно осмотрел сейф. Свежих следов взлома он не обнаружил. По периметру тяжелой дверцы виднелись царапины, но все они были старыми, сложный цилиндрический замок явно открыли обычным ключом.

Затем майор тщательно проверил висевшую рядом с сейфом одежду: ощупал каждый костюм, пролез по всем карманам. И здесь ничего существенного найти не удалось. На письменном столе постепенно появлялись расческа, платок, помятые купюры, неиспользованный аптечный рецепт…

После шифоньера Васильков переключился на книжный шкаф. Работа была простой, но долгой и однообразной – приходилось вытаскивать за корешок и проверять каждую книгу. Любители припрятать крупную денежную сумму часто закладывали купюры между страниц определенных томов.

В книгах также ничего не оказалось, и Александр взялся за внушительный по размерам письменный стол. Похоже, у хозяина квартиры была мания на большие вещи. К примеру, такого огромного шифоньера, в котором поместился такой же огромный сейф, Васильков отродясь не видывал. Или стоящий в зале диван. На его мягком выпуклом сиденье одновременно могли устроиться не менее шести взрослых людей.

Убрав в сторону кресло, Васильков стал точно напротив письменного стола и окинул его взглядом.

Покрытая зеленым сукном столешница покоилась на двух широких тумбах, крепко стоящих на закругленных резных ножках. В каждой тумбе имелось по три высоких выдвижных ящика, еще один длинный ящик помещался между ними. На столешнице лежали вещи, найденные в карманах костюмов. Помимо них на левом краю стояла лампа под стеклянным абажуром, рядом лежал вчерашний номер газеты «Правда». Но более всего выделялся изумительной красоты письменный прибор, включавший целую коллекцию дорогих предметов. Посередине и дальше других стояла прямоугольная подставка с часами, над которыми распростер крылья позолоченный орел. Слева от часов притулилась квадратная чаша с букетом перьевых ручек разной длины, справа – такой же формы емкость с чернилами. По бокам от часовой группы блестели золотом два одинаковых держателя для визитных карточек и писчей бумаги. Прямо перед часами лежала почти плоская платформа перекидного календаря. Последний открытый листок позабыли перевернуть, на нем задержалось вчерашнее число. По соседству с календарем обитали еще два предмета: подставка для увеличительного стекла в золотой оправе и похожая подставка с изящным ножом для бумаг. Все предметы прибора были вырезаны из уральского малахита, отполированные бока переливались и играли неповторимым природным узором.

«Любой музей с радостью принял бы такой экспонат, – размышлял Васильков, изучая содержимое центрального ящика. – Не понимаю и никогда не пойму, почему люди добровольно становятся рабами дорогих вещей. Все то же самое можно купить за несколько рублей в ближайшем магазине канцелярских товаров и не переживать по поводу их порчи или пропажи. Так зачем же тратить на это тысячи и жить в душевном беспокойстве?..»

В длинном ящике ничего интересного не нашлось. Обычные мелочи для работы с документами: карандаши, запасные перья, перочинный ножик, пяток стирательных резинок, дырокол, скоросшиватели, пачка лезвий для безопасной бритвы…

Ящики тумб находились слишком низко; копаться в них было неудобно, недоставало света. Вынув первый, Александр поставил его на стол и включил лампу под зеленым абажуром. Так стало гораздо лучше.

В этом ящике хранились документы, связанные с работой заместителя наркома: копии приказов и накладных, отчеты, сведения, статистика…

Два следующих ящика имели похожее содержимое, и Васильков переключился на дальнюю тумбу. Выдвинув первый же ящик, он остолбенел и пару секунд стоял, не двигаясь. Затем вынул ящик из ниши и поместил его на стол:

– Товарищи понятые, прошу вас подойти и засвидетельствовать.

Сгорая от любопытства, женщины ринулись к столу. Переборщив с рвением, домоуправ умудрилась выронить свой ценный журнал.

– А, батюшки! – вскрикнула она, заглянув в ящик. – Срам-то какой!

Вторая принялась исступленно креститься и громко шептать:

– Господи, Иисусе Христе́, Сы́не Божий, помилуй нас грешных…

В ящике на старых, давно прочитанных газетах лежала довольно толстая стопка фотоснимков. На верхнем была запечатлена обнаженная спящая девушка необыкновенной красоты. Легкая простынка соскользнула с ее молодого тела на пол. Белокурые пряди в беспорядке рассыпались по подушке. Левая рука изящно свисала с кровати, одна нога была согнута в колене…

– Вы знаете эту женщину? – заинтересовался реакцией пожилых дам Васильков.

– Конечно! Как не знать? – с нескрываемой язвинкой в голосе ответила домоуправ. – Супруга это товарища Мирзаяна. Тут вместе с ним и проживает.

– Марией звать, – подсказала дворничиха. И добавила: – Совсем не уважает старших. Никогда не здоровается, воротит от трудового народа нос.

– Благодарю вас. Можете присесть, – сказал майор, намереваясь достать из ящика снимки.

Однако ж вспомнив об отпечатках пальцев, потянул из кармана свой чистый платок…

Глава девятнадцатая

Москва, Безбожный переулок – Петровка, 38; август 1945 года

Вызванные Старцевым криминалисты прибыли в квартиру Мирзаяна около полуночи. Первым делом они сняли отпечатки пальцев у арестованного хозяина, затем занялись ручками шифоньера и письменного стола, Т-образной рукояткой сейфа, найденными в ящике стола фотоснимками и прочими предметами, где могли обнаружиться следы чьих-то пальцев.

За это время Васильков закончил с кабинетом, произвел в присутствии понятых обыск в большой спальне и переместился с той же целью в зал.

Все это время Егоров со Старцевым продолжали допрашивать Мирзаяна. Вопросов к нему было много. А когда эксперты доложили о результатах своего колдовства с порошками и отпечатками, вопросов стало еще больше.

– Анастас Александрович, вам знакомы эти фотоснимки? – Егоров положил на скатерть обеденного стола стопку фотографий.

Тот скривился, будто откушал чистого лимонного соку. И проскрипел:

– Знакомы.

– Где вы их хранили?

– Бросил… кажется, в ящик стола.

– На этих снимках ваша супруга Мария?

– Она.

– А кто тот мужчина, которого она обнимает?

– Что? – не понял Мирзаян. – Какой еще мужчина?

Словно из колоды карт Егоров