к ступенькам, которые вели вниз к маленькой подвальной двери с задней стороны здания.

– Здесь ставят мусорные баки, – объяснила Джулия. – Возможно, убийца вышел тут, чтобы его не увидели всего в крови. О… посмотри на эти следы. – В ее голосе слышалось разочарование.

За последние два дня не было ни снега, ни дождя, так что все было сухо. Снег образовал ледяную корку, которая трескалась под тяжестью шагов.

– Не вижу ничего похожего на кровь, – призналась я, изучая множество следов, которые, вероятно, принадлежали полиции, убийце и даже сборщикам мусора. Здесь виднелись и следы животных – кошек и собак, которые подбирали выпавший из баков мусор, или искали место, где спрятаться от непогоды. Но всем отпечаткам недоставало деталей; это были бесформенные углубления в снегу – по крайней мере, на мой нетренированный взгляд.

– Что это?! – Джулия наклонилась и что-то подняла с земли. – Где я это видела? – Она держала в руках треугольный кусочек ярко-желтого картона. – Похоже на часть почтовой открытки или посылки.

Она протянула его мне, и потребовалось всего мгновение, чтобы в моей голове мелькнуло воспоминание.

– Это часть спичечного коробка! – выпалила я. – В сумочке Терезы лежал коробок со спичками – помнишь? Кажется, на нем было написано «Ла Соль». Солнце. Видишь, тут нарисовано маленькое солнышко.

– Значит ли это, что Тереза была здесь, во дворе, и у нее был еще один коробок спичек, взятый из того же места? И она его выронила?

– Может быть. Или у ее убийцы был такой же спичечный коробок.

– Потому что они оба ходили в «Ла Соль»! – воскликнула Джулия.

– Может быть, – повторила я. Это был настоящий прорыв – то, что мы установили такую связь. Но я тут же себя одернула: это реальная жизнь, а не детективный роман, где каждая мелочь становились важной уликой.

Джулия попыталась открыть дверь в подвал, но она была заперта изнутри на засов. Даже мой верный армейский нож оказался бы бессилен.

– Что ж, по крайней мере, нам не нужно беспокоиться о том, что через эту дверь проникнет убийца, – сказала она. – Наверное, ее отпирают только по утрам, когда приходит мусорщик.

Оказавшись в тупике, мы вернулись к фасаду здания, и вошли в подвал через вестибюль и спустились по той же лестнице, что и вчера.

Неужели только вчера?!

Казалось, прошли годы.

Джулия забыла пригнуться и ударилась лбом о верхнюю балку. Я стояла за ее спиной и услышала, как она произнесла нецензурное слово.

Внизу мы, не сговариваясь, на мгновение остановились и осмотрели помещение.

Подвал был таким же сырым, тусклым и вонючим, как и вчера. Тело Терезы увезли. Мусорные баки передвинули, а с пола подобрали все, что могло бы дать ключ к разгадке. Значит, полиция исследовала это место со всей тщательностью.

Но впитавшиеся в бетонный пол пятна крови остались.

Интересно, сколько бедная Тереза пролежала здесь, прежде чем потеряла сознание? Я надеялась, что смерть наступила быстро, потому что она определенно не была безболезненной.

– Нам нужно больше света, – произнесла Джулия. – Почему мы не взяли с собой фонарики?

Она подошла к двери на улицу, которую мы только что пытались открыть. Как и ожидалось, она была заперта изнутри на засов, и когда Джулия открыла дверь, в темное промозглое помещение пробился слабый луч солнечного света.

Но нам этого хватило, чтобы разглядеть на неровном бетоне возле дверного проема отпечаток ноги.

– Это кровь, – определила Джулия, нависая надо мной, когда я присела на корточки. – Разве не так?

– Я не эксперт, но похоже на кровь. – След был того же цвета, что и пятна на теле Терезы.

– Это след убийцы, – решительно заявила Джулия. – Кто еще стал бы ходить по свежей крови? И он, похоже, вышел через эту дверь.

Я поднялась.

– И что потом? Он обошел здание спереди и вернулся на вечеринку весь в крови? – Я в этом сомневалась… Но разве было какое-то другое объяснение? – Почему он не поднялся обратно по той же лестнице в подвал, если собирался вернуться в вашу квартиру?

От Дор мы знали, что остальные гости – Нил, Тед, Джонни и Марк – разошлись по домам около трех часов ночи. Прошло слишком много времени после того, как мы с Терезой вышли, чтобы она все еще ждала такси… не так ли?

А вызвала ли она такси на самом деле? Кто-нибудь видел, что она воспользовалась телефоном? Знали ли мы наверняка, что ее кто-то подвезет, кроме Джонни? Или это была просто история? В разговоре со мной она упомянула, что будет ждать такси…

Я смотрела на кровавый след, и эти мысли вихрем проносились в моей голове.

Если бы все мужчины ушли почти в то же время, а она все ждала такси, они наверняка увидели бы Терезу – и у убийцы не было бы шансов ее убить.

Итак… единственное возможное объяснение заключалось в том, что тот, кто убил Терезу, спустился в вестибюль – вероятно, по лестнице – сразу после того, как мы с ней вошли в лифт. Он подождал, пока я благополучно перейду улицу, а потом подошел к ней, заманил в темный угол и затащил в подвал. После этого вернулся на вечеринку и ушел вместе с остальными.

Я прикинула в уме время – две-три минуты на то, чтобы преодолеть два лестничных пролета. Я в вестибюле не задержалась, так что к тому времени, когда он спустился, Тереза уже стояла одна. Схватить ее, утащить в подвал, вонзить нож…

Вероятно, все это заняло не более десяти минут, от силы пятнадцать. Если бы кто-то заметил его отсутствие, он бы мог запросто ответить, что отлучался в туалет. Или мог все отрицать и утверждать, что никуда не выходил.

Тот, кто это сделал, обладал невероятной выдержкой, раз спокойно вернулся на вечеринку после того, как убил женщину. Но он не мог не запыхаться, не мог не ощутить прилив адреналина. Возможно, кто-то из гостей вечеринки заметил такие перемены.

Как бы то ни было, факт оставался фактом: тот, кто зарезал Терезу, был бы весь в крови. Значит, он вышел на задний двор и подошел к парадному входу? Зачем ему это понадобилось?

– Может быть, он пытался там привести себя в порядок, – задумчиво произнесла я. – Где ему было удобнее себя осмотреть? В свете луны?

– Вытереть руки можно было снегом, – заметила Джулия. – Или надеть перчатки.

Я посмотрела на нее.

– В этом есть смысл. А потом он либо снял свое испачканное кровью пальто, либо надел его поверх одежды в пятнах крови, чтобы ее скрыть.

– И он