Не успел Кондратьев ответить, телефон его негромко зазвонил. Вытащив его, он глянул на дисплей и весь подобрался, почернел.

— Да! – ответил он.

— Время кончилось, — донёсся до меня голос из динамика. – Я тут подумал… Это даже хорошо, что ты остался цел. Даю тебе время до утра. Следующую пулю я, пожалуй, приберегу для твоей милой дочурки. Не знаю, откуда ты взял этого парня. Скажу тебе, он стоит всех твоих людей. Но это тебе не поможет. У тебя есть время до утра, Кондратьев. Или можешь попрощаться со своей девочкой.

Аврора

— Ненавижу больницы, — призналась я, когда взявшая у меня анализы медсестра вышла из палаты.

Это было правдой. С тех самых пор, когда маме поставили диагноз, они вселяли в меня неуверенность и тревожное ощущение собственного бессилия.

С детства занимавшаяся спортом, я привыкла преодолевать себя, привыкла, что, работая больше, усерднее, могу изменить конечный результат. Тренер всегда говорил мне, что моя жизнь зависит от моих же стремлений, от того, какие цели я перед собой ставлю и что делаю для их достижения.

Перед глазами был пример отца, привыкшего держать всё под контролем, прогибать под себя людей. Но здесь… Здесь не всё зависело от меня и моих стремлений. Семь лет назад я бы наизнанку вывернулась, чтобы сохранить беременность. Если бы у меня был хоть малейший шанс. Но шанса не было.

— Я останусь на ночь.

Другого я и не ожидала. Откинула одеяло и, встав на колени, обняла Дэна. Положила подбородок ему на плечо и закрыла глаза, чувствуя, как ладонь его опустилась на мою спину. То, что случилось возле дома, стало последней каплей. Всё, что я запомнила из последующих за этим событий – объятия Дэна и молчание отца.

В дом мы не вернулись. Я ожидала, что отец начнёт раздавать указания, что придёт в ярость, потребует достать стрелявшего в него из-под земли, но он ничего не сделал. Ничего. Только сказал, чтобы я села в машину и, отправив со мной двоих своих людей, отдал распоряжение ехать.

Дэн не отходил от меня ни в холле клиники, где нас уже ожидали, ни после, во время осмотра, несмотря на то, что врач настоятельно просила его выйти, и я была благодарна ему. Потому что, если бы не он, я бы, наверное, сошла с ума.

Истерика, сдавливающая горло, доводящая до дрожи, накатывала волнами. Из груди рвались рыдания, а после наступала отрешённая апатия. Только теперь, когда мы с Денисом остались вдвоём, я смогла немного расслабиться. Он же был всё таким же натянутым, будто затаившийся дракон, готовый при малейшей опасности расправить крылья и накинуться на врага.

— Ты спас меня, — медленно выговорила я ему в шею. – Наверное, даже не один раз…

— Точно не один, — невесело усмехнулся он, перебирая мои волосы.

— Да… — я погладила его шею. На несколько секунд умолкла. – И моего отца… Ты спас моего отца, — голос задрожал. – Дениска…

— Ну хватит, — он взял меня за плечи и посмотрел в глаза.

Пытаясь удержать слёзы, я сделала глубокий вдох и выдохнула ртом. Проглотила вставший в горле ком и вытерла уголки глаз. Мне хотелось хоть что-то объяснить ему, рассказать, но я понятия не имела, что происходит. Если бы не Дэн, сегодня я бы потеряла отца. Потеряла… Мысль об этом леденила кровь. Я могла потерять отца и даже не знала, что стало тому причиной.

— Хочешь чего-нибудь? – спросил Дэн.

— Даже если хочу, — я попыталась улыбнуться, но не получилась и намёка, — не поверю, что ты оставишь меня одну больше, чем на минуту.

— Не оставлю, — серьёзно согласился он. — Для этого у нас есть те два прихвостня, что уже час трутся под дверью.

Я всё-таки улыбнулась. Слабо, уголками губ.

— Тогда чай хочу. С мёдом имбирём и лимоном.

— Оставь нас, — бросил Дэну появившийся в палате отец.

Я едва успела допить чай. То, что я все еще держала стаканчик в руках, подавило неведомое мне прежде желание встать и подойти к отцу, обнять его. Куски камня, отлетающие от скалы, вмятина на кузове машины… Я могла потерять и Дениса, и отца. Голова закружилась, я почувствовала, что мне жарко, душно, и оперлась ладонью о кровать.

— Нет, — жёстко выговорил Дэн и медленно поднялся с постели. – Для начала разберитесь со своими проблемами.

— С чем мне разбираться и как, я сам решу. А сейчас мне нужно поговорить с дочерью наедине. Пошёл вон отсюда.

Я заметила, как Денис подобрался, как вздулись вены у него на руках.

— Папа! – Перебарывая слабость, я встала, и Дэн тут же придержал меня.

— Ляг в постель, — отголоски жёсткости, с которой он разговаривал с отцом, всё ещё были слышны, но стоило мне дотронуться до его сжатого кулака, погладить костяшки, взгляд смягчился. Я снова посмотрела на отца и проговорила решительно:

— Не стоит разговаривать в подобном тоне с человеком, который спас тебе жизнь. – Опять посмотрела на Дэна. – Оставь нас на десять минут, хорошо?

Денис стиснул зубы.  Вены опять надулись, мышцы стали каменными.

— Десять минут, — шепнула я и, встав на носочки, быстро коснулась его губ своими. – Десять минут, Дэн. Пожалуйста.

— Я буду снаружи, — он смерил отца тяжёлым взглядом и пошёл к двери.

Я смотрела на него, не желая начинать разговор прежде, чем он выйдет, потому что понятия не имела, о чём пойдёт речь. Денис и без того был на взводе. Не выспавшийся, уставший, я понятия не имела, как он ещё держится. Меня поражало, сколько в нём силы. Меня всегда поражала его стойкость, его умение вгрызаться в то, что ему важно, биться за это. Не знаю, за что именно я полюбила его… За его ли несдержанный взрывной характер, за прямолинейность, за горячее сердце. За всё. За всё, что было в нём, за всё, что жило в нём: плохое и хорошее, чёрное и белое.

Внезапно в дверь коротко постучали, а в следующий миг, держа в руках большой букет, в палату, едва не столкнувшись с Дэном, вошёл Марк.

— Простите, — только и сказал он Денису и пошёл к постели.

Я едва не застонала. Конечно же, поговорить нам с Марком было нужно, и я не собиралась затягивать с этим. Вот только сейчас момент был, мягко говоря, совсем неподходящий.

Я смотрела на мужчину, едва не ставшего моим мужем, и не могла понять, как?! Как я могла забыть, что такое настоящее, когда дрожь от прикосновения, когда низ живота до сладкой боли сводит желанием, когда тыкаться носом в шею и вдыхать запах всё равно, что чувствовать себя в надёжном коконе.

Дверь ударилась о косяк.

— Тебе что здесь нужно? – бросил Денис в спину Марку.

Тот, не дойдя до меня, остановился. Если прежде он не придал присутствию Дениса никакого значения, теперь внимательно посмотрел на него.

— Вы мне? – как всегда сдержанный, он и сейчас говорил спокойно, хоть и, безусловно, понял, кому адресован вопрос.