В тереме в «это предзакатное время было тихо. Где-то гудела кухня, слышались отдаленные удары в кузне, над головой на крыше ворковали голуби. Асмунд прислушался и, поняв, что вокруг спокойно, стал медленно подниматься, опершись на подлокотники кресла. Когда он встал и выпрямился, ноги его чуть подрагивали, но ему показалось, что меньше, чем вчера.

Первый шаг дался с неимоверным трудом. Второй и того хуже. Асмунд побоялся сделать третий. Хотел было попробовать вернуться назад, но страх пересилил. Так и остался на месте, пошатывался, пока не понял, что стоит. Стоит довольно долго. И такое ликование в нем поднялось, такая радость прихлынула к груди!

Находясь в этом радостном смятении, ничего не замечая, он не расслышал, как заскрипели ступени за дверью, послышались шаги. Дверь быстро растворилась, и прозвучал звонкий девичий голос:

– Прости, что без приглашения, княжич…

На пороге возникла Ольга. Посмотрела на него с недоумением, потом чуть растерянно и, хитро прищурившись, улыбнулась.

– А ведь ты не так прост, сын Эгиля Золото.

Асмунд покраснел, как будто она застала его за чем-то предосудительным.

– А все считают, что младший сын Смоленского князя уже ни на что не годен, – сказала Ольга, – всерьез о нем как о правителе и не помышляют, все больше как о калеке убогом говорят, а он, поди ты…

Договорить не успела, бросилась к княжичу, когда тот стал оседать, и удержала. Асмунд дрожал и задыхался, повиснув на ней, вцепившись в ее сильные плечи. Ольга легко подтащила ослабевшего княжича к креслу, бережно усадила.

– Что? Так худо? Но ведь ты все равно не сдаешься, голубь.

Асмунд не мог поднять на нее глаза. И вдруг ощутил на своих плечах ее ласковые руки, ее дыхание у самого лица и ее запах, смешанный со смазкой кольчуги, и чего-то еще… мяты, что ли?

Он быстро отстранился, неожиданно ощутив прилив желания к этой сильной и ласковой женщине.

– Пусти!

– Твоя воля.

Догадалась ли Ольга, что с ним, или просто ее тешила мысль, что знает его тайну, но она рассмеялась. Прошла по его горнице, разглядывая роспись под потолком, красивые подсвечники на столе, кружево резьбы на оконном наличнике.

– Хорошо тут у тебя, княжич. В окошко весь двор виден: и подъездная дорога между елями, и людские, и подходы к хозяйственным дворам. То-то гляжу, ты все утро во двор смотрел.

Она стояла напротив окна, куда потоком лились солнечные лучи, – статная, рослая, с перекинутой на грудь толстой косой. И было в ней столько величавости, столько достоинства, что Асмунд невольно подумал: княгиня! Хотя и в одежде простого воина.

– Ты хорошо билась сегодня, – молвил Асмунд, чтобы сказать хоть что-нибудь, чтобы не таращиться на нее. Поерзал на месте, злясь, что проклятое тело так реагирует на Ольгу. А ведь ему ох как давно не хотелось женщины!

– Отчего ты в дружину пошла, когда тебя сам князь Олег возвысил? Могла бы жить себе в тереме припеваючи, сладко есть, мягко спать.

– Что? – Она повернулась. Против света ее лицо казалось темным, но губы от этого смотрелись еще более яркими. – Ах да, могла бы. Только скучно. Скучно мне в девичьей сидеть да о пустом толковать. Чего-то недостает мне среди выросших дома женщин, с их разговорами о нарядах, женихах, скандалах, детях и няньках. В воинском побратимстве веселее-то.

«И к князю Игорю так поближе», – неожиданно догадался Асмунд, но вслух сказал другое:

– А не жарко ли в кольчуге в такую теплынь?

И чуть не прикусил язык. Экую глупость сморозил! Он вообще чувствовал себя с Ольгой неуютно. Словно он не княжеский сын, а обычный юнец, смущающийся красивой девицы.

– Пошто явилась незваная? – уже более строго произнес он. – Ко мне кто когда пожелает не являются.

– Да нет вокруг никого, чтобы доложили. Твои прислужники на солнышке у крыльца греются, и лекарь твой куда-то запропастился. А мне Олег велел к тебе прийти потолковать. Сказал, что интересно будет. О, а это что такое?

Она шагнула к разложенной на столе карте. Раньше эта карта никого не интересовала, Ольга же приметила и застыла, разглядывая. Ну и пусть смотрит, ничего-то она своей девичьей головой не поймет.

А вот и поняла. Оглянулась на Асмунда быстро, вновь склонилась над картой, потом взяла ее в руки, внимательно разглядывая. Стояла, прижавшись бедром в узких штанах к столу («Ноги-то у нее какие ладные и длинные», – отметил Асмунд), не сводя глаз с карты, даже губами зашевелила, словно шептала что-то.

– А ведь ты и вправду не прост, не ошибся Олег, – сказала Ольга, отрываясь от карты и поднимая на него светлые ясные глаза. – То, что тут начертано… Дивно, но и мне нечто подобное в голову приходило. Ведь всем скопом в полюдье ходить, гонять по селищам коней да возы – и долго, и накладно, и утомительно. Плательщики, узнав о приближении князя с дружиной, успевают лучшее припрятать. А вот если обозначить условленные места да погосты, куда должники положенное по уговору свозить станут, – это было бы дело.

Асмунд был потрясен тем, что Ольга быстро поняла его затею и одобряет ее.

– Как сообразила-то?

– Говорю же, сама о подобном думала.

И зачем ей, девке молодой, такими вещами голову себе забивать? Ольга понимала Асмунда с полуслова. И так уж вышло, что проговорили они долго: склонившись над картой, обсуждали, что дань надо установить оговоренную, чтобы люди не страдали от своеволия полюдников и не ожидали со страхом их прибытия, а к погостам нужно проложить хорошие дороги, чтобы погосты стали местом не только передачи дани, но и торговли, где народ будет еще и общаться да сводить нужные знакомства. А заодно было бы неплохо, чтобы тиуны на тех погостах обосновались, смотрели, какой там люд, кто сколько на княжеские дела может выложить.

– Я никогда и не думал, что о таком серьезном деле могу с девкой разговаривать, – удивился Асмунд. Ему было радостно от беседы с этой разумницей и что они разговаривают не как чужие, а как близкие и понимающие друг друга люди. – Вижу теперь, что недаром Олег тебя в названые дочери взял. Вот уж, действительно, старые глаза видят дальше молодых. Такую, как ты, еще поискать надо.

И вдруг подумал: хорошая из нее княгиня вышла бы. Однако и славно, что не вышла. Иначе она была бы нареченной другого. Атак – свободная и красивая девица, всем ему под стать. Чем ему не невеста? Не для того ли Олег Вещий ее к нему послал, чтобы сошлись поближе да глянулись друг дружке?

Однако лицо Ольги сделалось неожиданно замкнутым.

– Поискали уже, для самого князя меня поискали. Да только что с того?

Асмунд молчал долго, потом все же спросил, не глядя на нее:

– Видать, не забыла еще, что в княгини тебя намечали?

– Как такое забудешь? – вздохнула она, и Асмунду было горько от тоски в ее голосе. И еще горше стало, когда разумница Ольга засобиралась: дескать, скоро трапезничать позовут.