— Мне по душе ваш образ действий, вашепревосходительство, — ухмыльнулся Спархок.

С каждым разом получалось все легче. Вначале Беллиомподчинялся с большой неохотой, и Флейте то и дело приходилось вмешиваться иговорить с камнем на языке, который, как подозревал Спархок, был изначальнымязыком самих богов. Постепенно камень начинал понимать, чего от него хотят.Впрочем, подчинялся он Спархоку по-прежнему без особого воодушевления. Егоприходилось принуждать. Спархок обнаружил, что разглядывание Вэнионовой картынемного помогало ему. Как только Беллиом понял, что карта — это изображениемира, Спархоку стало легче объяснять камню, куда он хочет попасть.

Впрочем, это не означало, что они обошлись без ошибок. Одинраз, когда Спархок сосредотачивался на городе Дэла, что на восточном побережье,у него мелькнула смутная мысль о сходстве этого названия с Дэмосом, и послетого как мир заволокся светящимися сумерками, а затем снова стал прежним,Спархок обнаружил, что он и Флейта едут верхом на Фарэне по залитой лунным светомдороге, что вела к ферме Кьюрика.

— Что ты творишь?! — воскликнула Флейта.

— Извини. Я отвлекся.

— Думай о деле, Спархок. Беллиом откликается на твоимысли, а не на слова. Он, наверное, даже не понимает эленийского — да и ктоего, собственно говоря, понимает?

— Не вредничай.

— Немедленно верни нас назад!

— Слушаюсь, сударыня.

Мир знакомо дрогнул, и лунный свет посерел. Они снова былипод ярким осенним солнцем, на дороге в нескольких милях от Корвана, и друзья сизумлением смотрели на них.

— Что случилось? — спросила Сефрения у Флейты.

— Наш славный вождь позволил себе повитать воблаках, — с ядовитым сарказмом пояснила Флейта. — Мы только чтозаглянули в Дэмос.

— Дэмос! — воскликнул Вэнион. — Да ведь этоже на другой стороне мира!

— Вот именно, — согласилась она. — Там сейчассередина ночи. Мы оказались на дороге, ведущей к ферме Кьюрика. Не иначе какнаш неустрашимый командир заскучал по стряпне Эслады.

— Я могу обойтись без всех этих «славных вождей» и«неустрашимых командиров», — раздраженно сказал ей Спархок.

— Тогда делай все как надо.

В проблеске тьмы, затрепетавшем на краю зрения Спархока, насей раз ощущалась толика отчаяния и смутного смятения. Спархок даже незадумался о том, что делает.

— Голубая Роза! — рявкнул он Беллиому, поднимаявторую руку так, что оба кольца коснулись сапфирных лепестков. — Уничтожьэту тень!

Камень дрогнул в его руках, и за его спиной раздался шипящийтреск.

Тень, которая так долго следовала за ними по пятам и которуюони вначале сочли принадлежащей Азешу, затем — Троллям-Богам, испустилапронзительный вопль и невнятно, мучительно залопотала. Спархок увидел, какглаза Сефрении расширились.

Тень кричала по-стирикски.

— Такие, стал-быть, делишки, ваш-ш-величество, —говорил Кааладор, — чегой-то меня не очень тянет пускаться в пляс поулицам. Энти мужички из «унутренних дел» разве што двери на ночь гвоздями незаколачивали, только бы мы лапу не наложили на бесценные ихние бумаженции, атут, нате вам, — цельная груда бумажек, и где — я ж там раза четыре-пятьвсе переворошил, землю, можно сказать, носом рыл. Неужто, по-вашему, энтодельце тухлятиной не пованивает?

— Что он сказал? — спросил император Сарабиан.

— Он подозревает неладное, — добросовестноперевела Элана. — Он считает, что мы чересчур легко отыскали этидокументы, и мне кажется, что он, может быть, прав.

Они снова собрались в королевских покоях замка, который снедавних пор повсеместно именовался «Замком Эланы», чтобы обсудить неожиданнуюнаходку папок с документами, которые до сих пор никак не удавалось найти. Самидокументы лежали стопками на столах и на полу центральной гостиной.

— Неужели обязательно все усложнять, мастерКааладор? — со слегка страдальческим выражением лица осведомилсяимператор. Соответственно своим новым привычкам, Сарабиан оделся на западныйманер. Элане казалось, что сегодняшний наряд императора — черный бархатныйкамзол и жемчужно-серые штаны — выбран не слишком удачно. Черный бархатпридавал бронзовой коже Сарабиана нездоровый желтый оттенок.

— Ваше величество, — ответил Кааладор, на времяоставив свой любимый говор, — я профессиональный мошенник. Я по опытузнаю, что если что-то кажется чересчур хорошим, на деле, как правило, выходитнаоборот.

Стрейджен просматривал папку с документами.

— Поразительно, — заметил он. — Кто-то вминистерстве внутренних дел, кажется, открыл секрет вечной молодости.

— Не говори загадками, Стрейджен, — сказала Элана,поправляя складки своего голубого домашнего платья. — Объясни, что ты имелв виду.

Он выдернул лист бумаги из папки, которую держал в руках.

— Вот этот документ, например, выглядит так, словно егонаписали только на прошлой неделе — хотя, возможно, так оно и есть. Чернилаедва успели высохнуть.

— Но эти архивы, несмотря на неудобства, используютсядо сих пор, милорд, — заметил Оскайн. — Должно быть, это совсемнедавний документ.

Стрейджен вынул из папки еще один лист и протянул обадокумента Оскайну.

— Вы не замечаете в них ничего необычного, вашепревосходительство?

Оскайн пожал плечами.

— Один совсем новый, другой уже пожелтел от времени, ичернила на нем выцвели так, что трудно что-либо разобрать.

— Вот именно, — сказал Стрейджен. — Некажется ли вам странным, что выцветший документ на пять лет младше нового?

Оскайн пригляделся внимательнее.

— Вы хотите сказать, что они подделали официальныйдокумент? — воскликнул он. — Это же преступление!

— Дайте-ка мне взглянуть, — сказал Сарабиан.Оскайн передал ему документы.

— Ну да, — пробормотал Сарабиан, — Чальба.Колата вот уже пятнадцать лет расхваливает его на все лады. — Он поднялповыше подозрительный документ. — Это касается его назначения вминистерство. Судя по дате, документ составлен примерно через неделю послетого, как Колата занял свою должность. — Император взглянул наСтрейджена. — Вы полагаете, милорд, что эта фальшивка заменила оригинал?