так увлеклись разработкой своих хитроумных планов, что совсем забыли о самом главном.

— О чём? — спросил я.

Миха состроил страшные глаза и выпалил:

— Мы все умрём!

И покатился от хохота. Раньше я не замечал, чтобы он так смеялся. Как псих.

— П-пада-ажди. Д-дай ему с-с… ска-зать.

— А он прав. Всё так и есть: нам правда кранты. Не обижайся, Дим, крестики на окнах и кружочки на полу — это круто. Но по всей больнице мы их не нарисуем. Поэтому я подумал, что было бы здорово, если бы мы смогли держать средства защиты при себе, — с этими словами Глюкер принялся откручивать крышку тубуса.

Резко открылась дверь. Мы с Михой подскочили и развернулись к ней. Я зачем-то вытянул перед собой подушку, как щит. Хали-Гали со всей доступной ему скоростью пригнулся за спинкой кровати. Глюкер выронил тубус и закрыл лицо руками.

В палату ввалились девчонки. Всей компанией.

— Нам звездец! — рявкнула Соня на ходу и упала на мою кровать.

Софа и Кира принялись нервно кружить между койками, не в силах успокоиться. Одна твердила, что всё пропало. Другая вспоминала молитвы.

Короче, всё говорило о том, что девчонки тоже поняли, что происходит.

— Тьфу на вас! — фыркнул Глюкер. — На фига так пугать? Так же до инфаркта довести можно.

— До разрыва сердца, — поддакнул я и понял, что мне очень срочно нужно в туалет. Но, судя по всему, назревал важный разговор и отлучаться никак было нельзя.

Да и страшно — это же опять остаться там одному.

Соня закатила глаза.

— Наши мальчики самые смелые, — фыркнула Софа.

— Да уж какие есть, — проворчал Глюкер. — Но вообще-то хорошо, что вы зашли. Не придётся повторять одно и то же по десять раз.

Он наконец разобрался с крышкой и, бросив её на пол, запустил в футляр руку.

— В общем, когда вчера меня приходили навещать друзья, я попросил их кое-чего сегодня притаранить.

И перед нами на пол полетело: спички, настоящий мел, пять остро заточенных палок — видимо, осиновых — семь палок поменьше, железные бигуди, прищепки, нитки пластиковые линейки и четыре коробка бомбочек «Корсар» на сто штук каждая.

Миха, когда увидел этот арсенал, даже присвистнул.

— Глюкер, старый ты контрабандист, как ты всё это в больницу протащил?!

— Дык вам спасибо. Если бы вы на себя мента с постовухой не отвлекли, фиг бы я, наверно, чё пронёс. Поэтому я и не остановился, когда он вас прессовать начал.

Мы с Михой невольно переглянулись — ага, именно поэтому он не остановился. Мы, конечно же, поверили.

— Времени у нас мало, — продолжал вещать Глюкер. — Поэтому предлагаю разделиться. Надеюсь, все знают, как делать пугачи?

Никто не знал.

— Вы чё, прикалываетесь? — удивился толстый. — Ладно, фиг с вами, будем учиться…

Мы уселись на пол кругом и взялись за дело. Глюкер оказался учителем от бога и руководил нами так, будто всю жизнь только тем и занимался, что кого-то учил. А вот адепты для его тайных знаний из нас вышли так себе. Всё получалось так плохо, что, пожалуй, нам всем пора было уже пришивать рукава к штанам.

И ведь казалось бы, чего трудного — примотать нитками железную трубку к палке? А ведь поди ж ты: то вся конструкция выйдет настолько хлипкой, что ходуном ходит, то, пока приматываешь, и пальцы прикрутить умудряешься.

Короче, через какое-то время педагогический талант Глюкера стал давать слабину, и толстый кипятился всё сильнее, пока не обозвал нас всех рукожопыми (как будто мы сами не знали) и не отобрал всё назад.

В это время открылась дверь, и в проёме показалась голова Сэма.

— А чё это вы тут…

— Пугачи делаем, — отрезал Глюкер.

— А… Круто! А можно…

— Нельзя.

— А чё?

— Ничё!

— А хотите…

— Отвянь со своими дурацкими фокусами!

Дверь захлопнулась, а мы вдруг остро осознали, что нашего пухлого товарища сейчас лучше не злить.

И как раз в этот момент на потолке снова что-то хрустнуло.

Мы все как по команде остановились и посмотрели наверх.

— Ёлы-палы, — заключил Глюкер. — Ускоряемся! Пока я делаю пугачи, вы двое точите самострелы! В смысле вытачиваете, а не жрёте! — Он имел в виду, конечно же, меня и Миху. Вряд ли Глюкер рассчитывал, что со своей координацией Хали-Гали нам здесь чем-нибудь поможет. — Берите прищепки и разбирайте их на фиг! Ага, а теперь сложите их вместе тыльной стороной друг к другу. Окей. И вот тут надфилем надо проточить отверстие. Будет, типа, дуло.

— Чем проточить? — нахмурился Миха.

Честно говоря, я тоже не понял.

Толстый возвёл очи горе и бросил перед нами мешочек. Ударившись об пол, узелок звякнул.

— Не тупите!

Мы с Мишкой переглянулись и вытряхнули содержимое. Там оказался набор инструментов, больше всего напоминавших напильники, только очень маленькие.

Вооружившись ими, мы начали елозить меж двумя частями прищепки.

— Дырку какой величины делать? — спросил мой друг.

— Дырка у тебя в носе, а это отверстие. Точите так, чтобы спичка прошла.

Остальным тоже нашлось по занятию.

Хали-Гали сидел и разламывал линейки на мелкие кусочки. Когда его пальцы не могли справиться с этим, наш заводила упирал конец линейки в пол и переламывал так.

Соня с Софой сидели и сосредоточенно об острый край счищали со спичек серу в железные бигуди, которые Глюкер приладил к палкам. Кира стояла у приоткрытой двери и следила за тем, что творилось в коридоре.

Прям декоративно-прикладной кружок, ага.

Вдруг над головой замигали лампы, и в этот же самый момент как по команде ожили твари из стен. Их были целые полчища. Топот раздавался отовсюду: от него дрожал пол и качались люстры, в окне звенели стёкла, а наши кровати от этой вибрации постепенно начали съезжать со своих мест.

— Какого фига? — медленно проговорил Миха. — Сейчас же не полнолуние!

Снаружи постучали.

Мы вздрогнули и посмотрели друг на друга. На окно глядеть было страшно.

В какой-то момент всё замерло, и минуту мы сидели в полной тишине. А потом в стене что-то завозилось, зашуршало, заскреблось. Звук медленно продвигался от окна к двери.

Мы неосознанно поворачивали головы вслед за ним.

Едва-едва не добравшись до раковины, шорох остановился и принялся скрестись, как будто кто-то пытался проковырять дырку.

Мы заворожённо смотрели в ту сторону. Я вроде даже что-то там видел, но никак не мог разглядеть, что. Вдобавок ко всему люстры над нашими головами затрещали, как при коротком замыкании, и погасли.

Палата погрузилась в полумрак. От кромешной тьмы нас защищал луч фонаря через дорогу. Тот самый, в свете которого мы периодически резались в карты по