— Да, — согласился мент. — Но и колонию мы тебе запросто можем организовать. Если ты продолжишь играть в несознанку, мы можем найти в твоих вещах чего‐нибудь запрещённое. И тогда вся твоя судьба, парень, полетит к чёрту. Все мечты и планы, если, конечно, они у тебя есть, пойдут сам знаешь куда. Подумай об этом на досуге. Даю тебе срок до вечера.

Я стиснул зубы и не проронил ни слова. В этой невозможной духоте я всё так же тихо стоял, прислонившись головой к стене. Глаза по-прежнему были закрыты.

Уж не знаю, что конкретно подействовало, — моё молчание или мой вид, но через какое‐то время я услышал, как хлопнула дверь. Открыв глаза, я обнаружил, что остался один.

2

Когда я ввалился в палату, у пацанов вытянулись лица. Миха даже соскочил с места и помог добраться до кровати.

— Димон, ты как? Что случилось?

Я шёл, едва передвигая ногами, и держался за живот. Должно быть, у меня действительно был тот ещё видок, потому что даже Глюкер, который обычно не думал ни о ком, кроме себя, внезапно сошёл с лица и принялся суетиться вокруг нас с Михой. Он пытался помочь и так и эдак, но, в общем‐то, больше путался под ногами, чем реально делал что‐то путное.

Усевшись на койку, я рассказал пацанам о своих приключениях в туалете. И эти трое изменились в лице во второй раз.

— Я придушу этого козла! — бушевал Миха. — Димон, тут не обойтись без забива.

— Да успокойся ты с этим Ритой! — морщил нос Глюкер, который сидел рядом со мной и, зажав ладони между бёдрами, покачивался назад-вперёд от волнения. — В конце концов, чё он сделает? У Димы всё равно нет времени водить шуры-муры с Соней! Нам бы тут всем выжить для начала. А вот этот мент — это дело другое. Типа, во-первых, он дал нам сроку до вечера. А за это время, пацаны, те, что живут в стенах, всяко не успеют его сожрать. Хотя жаль, конечно. Поэтому к отбою у нас будут проблемы посерьёзнее, чем этот недокачанный хмырь. Вы понимаете меня? Судя по всему, у мужика не все дома. Фиг знает, чё он может сделать. А за Димана походу взялся крепко.

— Вот же ещё на нашу голову… — прохрипел Миха. — Его надо отравить. Глюкер, сможешь?..

— Не смогу. Во-первых, этот дяденька может сейчас нас подслушивать. А во-вторых, у меня всё равно до утра не будет возможности спереть ампулу. Да и с таким хмырём поди ещё подмени стаканы…

— Да, этот за нами будет следить мама не горюй, — задумчиво проговорил Миха. — Тем более что как‐то уже узнал про отравление. Я бы на его месте ел и пил только то, что принёс с собой.

— Ага, и следил бы за всем этим… — поддакнул Глюкер.

Я сидел, опустив голову, и медленно приходил к осознанию, что мне конец по всем статьям. Риту, конечно, можно было не бояться. Кто он такой по сравнению с полицией или тем более теми, кто живёт в стенах? Но я боялся. Одних мы ещё даже не видели, а второй пока только угрожал. Зато Рита уже однажды хорошенько приложил меня, и не стоило сомневаться, что с удовольствием повторит.

Полицейского я боялся тоже. Мне никогда ещё не угрожали взрослые вооружённые мужики. Рядом с этим даже Рита особо не стоял. Сразу вспомнились всякие нехорошие истории о полиции, которые слышал от пацанов. Пока их рассказывали, всё это звучало как какая‐то ерунда. Но сейчас вдруг все эти случаи внезапно обрели для меня первостепенное значение. Стали такими реальными, как будто я всё это видел сам.

Ну, а про тех, кто живёт в стенах, вообще можно не говорить. Эти твари пугали одним только своим существованием.

3

Почти до самого ужина мы старались пореже показываться из палаты. Особенно я. Даже на полдник не пошли. Поначалу я боялся высовываться даже на минуту, поэтому средство от диареи выпрашивать у постовухи пришлось пацанам.

Несколько раз заходил Хали-Гали. Он рассказывал последние новости из подслушанного им. Новый полицейский продолжал своё расследование. Кажется, он успел поговорить уже со всеми на этаже. Даже каким‐то образом втёрся в доверие к медсестре с первого поста, которая изначально была настроена к нему, скажем прямо, так себе. Теперь же они мило беседовали по ту сторону коридора.

Конечно, в те минуты, когда полицейский не докапывался с вопросами до кого‐нибудь из ребят.

— К-огда я ух… одил, он с-спрашивал о чём-т‐то Р-Риту.

Мы переглянулись. Это было очень плохо: Рита видел, как Сэм растоптал шприц со снотворным. И Рита как раз точил на меня зуб из-за Сони. И даже если у него не хватило ума сложить два и два, чтобы сообразить, что случилось с предыдущим полицейским, то как минимум он мог рассказать нынешнему менту этот забавный факт обо мне. А тот бы уже точно обо всём догадался.

А то, может, Рита уже давно всё рассказал, и поэтому этот опричник так на меня насел.

Вот же блин, а!

Не сговариваясь, мы втроём высыпали в коридор, чтобы хоть как‐то держать ситуацию под контролем, и уже никого не пугало столкнуться с дяденькой в форме — главное, чтобы Рита нас не слил.

Хали-Гали потащился следом.

Эрнест стоял и по своему обыкновению гнул грудь колесом. При этом лопатки он заводил так, что они, пожалуй, едва не цеплялись друг за друга. Должно быть, он себе казался ужасно крутым, накачанным и плечистым. Оно бы, может, так и было, если бы Рита ушёл от всех далеко в плане мускулатуры, но на самом деле нет.

Увидев нас, он что‐то коротко бросил полицейскому, а потом, кивнув ему, быстро направился к нам. Когда подошёл, то обратился сразу ко мне, а пацанов как будто там вообще для него не было.

— Я тут с полицаем побазарил, — гаденько усмехнулся Рита прямо мне в лицо. — Он думает, что его кореша траванули. А я тут так чёт, знаешь, мозгами пораскинул да и вспомнил ту пырялку, которую Сёма растоптал… Это ведь ты её уронил, да, Димка?

— А чё это — «пырялка»? — встрял Глюкер.

Миха тут же ткнул его локтем в бок и пояснил:

— Ну, шприц, блин!

— Типа, одну растоптали, но у тебя же ещё другая могла быть? — между тем продолжал Рита. — Да ты не боись, пацаны своих не закладывают. Если, конечно, реально свои.

Тут встрял Миха:

— Слышь, а