И кивнул.

Я бездумно глядела на закат, лёжа на крыше.

Мой последний закат. Неужели в следующий раз солнце будет скрываться за крышами без меня?

В это невозможно было поверить, но это было правдой. Завтра я навсегда спущусь в катакомбы. Может быть, я проживу там три дня, может, полгода. Но солнечного света я больше не увижу никогда.

Судьба немногим лучше смерти. Но почему же я думаю не о солнце и не об ужасах катакомб, а о том, кто посылал меня туда?

Когда мы выбрались из дворца тайным ходом, Конте обнял меня за плечи, всё ещё пошатываясь, и почти силой отослал меня.

«У нас будет время поговорить, Закладка. Но сейчас мне нужно побыть одному. Слишком больно сейчас, а вдвоём будет ещё больнее. Дыши без меня. Завтра мы будем прикрывать друг другу спину, сегодня же я собираю людей».

«Конте…»

«Я обрёл и потерял Ниро. Брата, за которого когда-то отдал бы жизнь, а сейчас убил бы без раздумий. Мне нужно с этим свыкнуться, Закладка».

Я закусила губу, вспоминая последний взгляд Тени, когда он смотрел на Конте. В ту секунду что-то до боли знакомое плеснуло из его глаз, и я без устали пыталась понять, что это выражение мне напоминало.

А потом вдруг вспомнила. Точно такое же выражение было на его лице, когда его ударило проклятием после моего злосчастного признания в любви, а Тень не желал об этом говорить.

Боль, вот что это было. Вот только для Тени она не стихала больше десяти лет. И для Конте тоже.

Я так хотела бы, чтобы они двое…

.. Чтобы всё было иначе.

Я успела вцепиться в рукав Конте — и быстро, лихорадочно пересказать ему самое главное. Что я вспомнила наши с Тенью сны. Что императорская кровь управляет порталами. Что.

Но глаза Конте были мёртвыми. Пустыми. И, выслушав меня, он лишь кивнул.

И отослал меня прочь.

Мне очень хотелось застонать. Заплакать. Но я лишь плотнее сжала губы.

— Вот ты где, — раздался женский голос.

Я распахнула глаза. Вот уж кого я не ожидала увидеть, так это.

Венде.

Закутанная в чёрный плащ, она легко шла по крыше изящной походкой истинной демонессы-аристократки. Прямо ко мне.

— Меня так легко выследить? — поинтересовалась я.

— С тех пор, как ты покинула дворец, ты не очень-то пряталась, — спокойно сказала Венде.

— Позволишь поговорить с тобой?

Я указала на черепицу рядом с собой. Пододвинула ополовиненную бутылку яблочного сидра.

— Он совсем слабый, — заметила я. — Если хочешь.

Венде откинула капюшон и скептически посмотрела на бутылку.

— Нет, спасибо.

— Ты явно не хочешь меня убить, — сказала я, когда она приземлилась рядом со мной. — Но зачем говорить со мной? У Рин Дредена теперь есть коронованный правитель.

Венде кивнула:

— Знаю. Я наблюдала за коронацией. Как и ты.

Я прикрыла глаза. О да, я наблюдала. Я видела всё, выпив зелье орлиного зрения, но, честное слово, это оказалось совершенно бессмысленно: всё сливалось в одно смутное пятно. Потому что большую часть коронации я ничего не видела из-за слепящих слёз.

Тень надел на себя корону сам, не позволив прикоснуться к ней никому. Я слышала, именно так коронуют императора в Подземье: он идёт один сквозь море лиц, победитель и триумфатор, поднимается по ступеням — и, когда его пальцы касаются холодного металла, наступает новая эра.

Что ж, она наступила. Главы гильдий, машущие с балконов, невозможное море цветов, приветственные крики, взлетающие вверх вымпелы, запахи поджаренного хлеба и истекающего соком мяса…

…Но на устланной алым дороге, по которой Тень шёл в одиночку, была лишь тьма. И крылья, взлетевшие над его плечами, когда корона увенчала его чело. Демоническое наследие, разбавленное болью и горечью потери.

Ему было так же больно, как и мне. Я не могла ошибаться.

Но его ледяное спокойствие, пока он принимал клятвы высших демонов, было нерушимо. Демон, не знающий жалости.

Мальчишка, не умеющий прощать.

Интересно, он захочет иметь наследника императорской крови? Может быть, даже заключить брак? Демонесса древней крови укрепит его позиции десятикратно, а Тень никогда не отказывался от силы.

А что до охотницы, для которой Тень накрыл стол и выбрал янтарное платье.

«Слабость», — скажет он. И будет прав, наверное.

Вот только. я не верю, что была всего лишь слабостью.

Буду ли я пить вербену все короткие ночи, что мне остались? Или вербеной будет изводить себя Тень, лишь бы не видеть моего лица?

Тень. Ниро.

«Не называй меня этим именем».

Я тряхнула головой, возвращаясь в настоящее. Кивнула Венде, давая ей понять, что готова слушать.

— Нас с Тенью не должны видеть вместе, но я знаю, что ты ему всё передашь, — спокойно сказала Венде. — Я знаю, что вы отправляетесь в катакомбы, чтобы разобраться с дикими демонами. Но у Тени сейчас есть куда более насущная проблема, о которой, возможно, он даже не подозревает.

— Какая?

— Церон.

Я тут же напряглась.

— Что насчёт него?

— О том, что он появился в Круге Тишины, знает всё Подземье. Его экзорцировали, победили, обвели вокруг пальца — а демоны не прощают слабости. Он стремительно теряет влияние среди нас — а это, как тебе известно, смертельно. Ходят слухи, что он может лишиться даже расположения императора.

— Его унизили и растоптали, — медленно произнесла я. — И теперь Церон наверняка захочет использовать все козыри, чтобы отомстить.

— Моя подруга передала мне, что в таком бешенстве его не видели никогда. Ты не представляешь, на что он способен.

— Очень представляю, — пробормотала я, вспоминая свои сны.

Венде с очень серьёзным видом покачала головой:

— Не представляешь. Я как-то видела его… за допросом. Поверь, это не то зрелище, которое хочется вспоминать.

В её глазах было что-то тёмное и далёкое.

— Надеюсь, Тень отнесётся к моему предупреждению с должным вниманием, раз уж тебе всё равно, — заключила она.

— Мне. не всё равно.

Я вспомнила ровный голос Тени. Его спокойные прищуренные глаза: он владел собой великолепно.

И его слова.

«Вот только знаешь, как это бывает? Когда тебя подвешивают за руки над горящей жаровней и без воды на двое суток и в единственном стакане, который всё это время стоит на столе, вместе с водой ждёт кровь? Когда ею обмазаны твои губы и ты знаешь, что можешь облизнуть их в любой момент — и всё закончится? Когда тебе всё это время не дают спать и ты едва соображаешь?»