– Женщинам нечего делать в рекламе. Во всяком случае, в верхних эшелонах. Они слишком эмоциональны. Слишком неразумны. Бекки чертовски хороший копирайтер, но не способна проявлять целеустремленность, которая есть у таких мужчин, как ты. Именно поэтому она не может найти себе мужчину. Завести семью. Карьера всегда будет у нее на третьем месте. Это агентство слишком дорого мне, чтобы я мог позволить управляющим думать о чем-то, кроме его благополучия. Реклама – это не бизнес. Это стиль жизни. Я еще не встречал женщин, которые понимали бы это.

Он сделал еще один глоток и захихикал:

– Иногда приходится использовать творческий потенциал, чтобы заставить их сделать правильный выбор. Как, скажем, было со статьей в контракте о «недопустимости служебных романов».

Марк со стуком поставил стакан на барную стойку, едва сдерживая внезапно нахлынувший гнев.

– Подожди-ка. Значит, никакой статьи о служебных романах в контрактах не было?

– Теперь есть. – Дэвид самодовольно ухмыльнулся.

Марк едва сдержался и не ударил Дэвида кулаком.

– У тебя на самом деле были доказательства того, что у нас Бекки роман?

– Ну, я видел, как вы обнимались в кабинете. Никаких других доказательства не нужно. Все было написано на ваших лицах.

Марк открыл рот. Этот человек – самый большой негодяй из всех, кого он когда-либо встречал. И он променял на него женщину, которую любил.

Любил? Да, любил. Как только эта мысль промелькнула в его сознании, он больше не мог отрицать правду. Он любил ее всей душой. Никакая должность, никакой, даже самый фантастический, проект никогда не залечат рану, разорвавшую его сердце после ее отъезда.

И тут он понял, что должен делать. Не стоило больше тратить время на этого человека.

– Дэвид, у тебя есть ручка?

– Конечно. Вот возьми.

– Спасибо. – Марк взял чистую салфетку, написал «Я увольняюсь» большими буквами и поставил подпись. – Вот, – протянул салфетку Дэвиду.

– Что это?

– Мое заявление об уходе. Вступает в силу немедленно. Удачи с «Раем». – Он вышел, набирая на ходу номер телефона. – Джесси? Мне нужен адрес Бекки. Мне нужно исправить ошибку.

Бекки сделала шаг назад и залюбовалась рождественской елкой. Мерцающие огни, сиявшие на ее ветвях, подчеркивали прекрасно подобранные красно-золотые украшения.

– Выглядит как на картинке в каталоге, – сказала мама с ноткой задумчивости в голосе.

– Слишком выверенно, да?

– Нет. Просто я хотела оставить место для наших семейных украшений. Я так люблю того снеговика, которого ты сделала в пять лет.

Бекки сгорбилась:

– Извини, мам. Я просто пытаюсь сделать что-ни будь полезное. Ощущаю себя бездельницей.

После возвращения домой мать не позволяла ей ничего делать. Не хотела никакой помощи по уборке. Не разрешала притрагиваться ни к чайнику, ни к сковороде. И отказалась брать деньги за комнату и еду, а, Бекки точно знала, они не были бы лишними для ее родителей.

Вынужденное безделье сводило с ума.

– Ты не бездельница. Ты моя дочь, которой надо оправиться после недавнего разочарования и предстоит строить совершенно новую жизнь. Тебе скоро рожать. Так что дай себе немного расслабиться.

Бекки вздохнула:

– Я попытаюсь. Просто чувствую себя не в своей тарелке. Мне нужно вернуться на работу. У меня не было такого перерыва с шестнадцати лет.

– Знаю. Всему свое время, Бекки. Все еще сложится.

– Надеюсь. Ты не можешь принести мне другой ящик с игрушками? Я закончу наряжать елку.

Как только мать ушла в подвал, Бекки услышала приглушенный звук телефона.

– О, отлично. Куда же я задевала его на этот раз? – бормотала она, поднимая ящики и подушки.

В конце концов, аппарат нашелся между двумя диванными подушками.

– Алло?

– Наконец-то. Я уже хотела отправлять СМС.

– Привет, Эми. Что случилось? Еще одно автомобильное агентство на горизонте?

– Нет, я же обещала не беспокоить тебя по такому поводу. Тут другое.

– Хорошо, слушаю.

– Это новое агентство. Совершенно новое.

– Угу.

– Нет, не отключайся. У них несколько крупных заказов. И оно не автомобильное.

– А какое?

– Мне не велели тебе говорить. Сначала ты должна подписать договор о неразглашении сведений. Но они говорят, что ты первая в их листе кандидатов. Сказали, что заплатят премию, если я смогу тебя уломать.

– Хмм. Лестно.

– Да. Очень. Почему бы тебе не поехать и не посмотреть, что они тебе предложат? Может быть, это то, что ты ищешь?

Она посмотрела на незаконченную елку и кивнула:

– Хорошо. Хоть будет чем заняться.

Бекки припарковалась перед ярко-желтым викторианским домом и еще раз проверила адрес. Да, Эми направила ее именно сюда.

А что? Не похоже ни на одно из знакомых ей рекламных агентств. Она была просто очарована окрестностями. От них веяло молодостью, теплом и жизнелюбием, как от ее любимых местечек в Нью-Йорке.

Бекки повесила на плечо сумку с ноутбуком и застучала каблучками по тщательно выметенной дорожке. Пройдя по крытой веранде, заметила небольшую деревянную табличку, на которой было написано «Трио».

Определенно, сюда.

Она собралась нажать на звонок, нескладная девица с розовыми волосами открыла дверь.

– Вы, должно быть, Бекки?

– Да. А вы?

– Иззи. Я на временной работе, но надеюсь убедить владельца оставить меня, – заговорщически сообщила она.

– А.

– Входите. Он вас ждет.

Бекки вошла, протянула девушке пальто и, пользуясь моментом, рассмотрела обстановку. Дом выглядел дивно, современная мебель удачно контрастировала с резными панелями и поблескивающими, как драгоценности, стенами.

– Это сюда, – пригласила Иззи, вводя Бекки в комнату, бывшую столовую, оснащенную под конференц-зал. – Садитесь, куда захотите. Он сейчас придет.

Бекки взяла один из легких деревянных стульев и села, понятия не имея, кто будет проводить собеседование. Никто ей даже не сказал, как его зовут. Ну ладно. Скоро все тайны будут раскрыты.

Она включила ноутбук и открывала одно из своих портфолио, когда услышала знакомый голос:

– Вот и ты. Самый горячий копирайтер в Детройте собственной персоной. Спасибо, что согласилась встретиться со мной.

У нее не укладывалось в голове. Этого не может быть.