– А как же твое повышение?

– Не знаю. Это уже не кажется мне таким уж важным. – Бекки поняла, что так оно и есть. Хотя приготовилась бороться за место, это уже не затрагивало ее разбитое сердце.

– Похоже, ты уже что-то решила.

Бекки сделал глоток кофе, помолчала. Правда в том, что она приняла решение еще раньше Дэвида.

– Да. Думаю, решила.

– Я буду скучать по тебе, – грустно сказала Джесси.

Бекки через стол сжала руку подруги:

– Не волнуйся. Мы будем видеться. Ты же вызвалась быть моим инструктором по родам.

– Да, конечно. Я и забыла. Клево!

Глубоко вздохнув, Бекки приготовилась объяснить подруге, зачем позвала ее пить кофе.

– Слушай, мне нужно, чтобы ты сделала для меня кое-что.

– Все, что хочешь.

Поджидая Бекки, Марк сел на скамейку перед кафе.

Он все утро ломал голову в поисках наилучшего решения, но так ничего и не придумал.

Здравый смысл диктовал, что уйти нужно ему. Бекки долгие годы добивалась этого повышения, и ей его обещали. А он просто вмешался.

Но он хотел остаться. Хотел провести рекламную кампанию в «Рае» на немыслимой высоте и сделать на ней себе имя. Заработать солидный чек, познакомиться с коллегами и зажить как нормальный человек, хотя бы на время.

Но Бекки беременна. Ей нужна эта работа и медицинская страховка, которая к ней прилагалась. Может, он и не хочет ребенка, но это не значит, что того надо лишить медицинской помощи.

Он вздохнул, ненавидя себя за то, что внутри все еще оставался порядочным человеком. Жизнь была бы легче, если бы он перестал волноваться за других.

Он знал, что должен уйти. Иначе не сможет жить дальше.

– Привет, красавчик.

Он подскочил:

– Откуда ты взялась, Джесси?

– Я сижу здесь уже пятнадцать минут. Ты просто был полностью погружен в себя.

– Хорошо, тогда более удачный вопрос. Что ты тут делаешь?

– Меня прислала Бекки. Она попросила передать тебе вот это.

В ее руке был яркий синий конверт. Похоже на поздравительную открытку.

– Ты должен это прочитать и потом можешь задавать мне вопросы.

– Ладно. Что это?

С глубоким вздохом он открыл конверт и вытащил открытку. На лицевой странице черно-белый рисунок волшебника. С обратной стороны Бекки написала:

«Дорогой, Волшебник!

Когда ты будешь читать это письмо, я уже подпишу заявление об уходе. Должность твоя. Получай удовольствие от работы. Но будь уверен: я слежу за тобой. Если ты не превратишь нашу концепцию в пожирающего призы монстра, который заставит публику визжать от восторга, я вернусь и дам тебе пинка под зад.

Пожалуйста, не пытайся со мной связаться. Не звони. Не посылай сообщений по электронной почте. Не приходи ко мне. Я больше не хочу тебя видеть. По крайней мере, до тех пор, пока ты не наберешься мужества и не захочешь стать отцом. Что, давай говорить начистоту, вероятно, никогда не случится.

Так что прощай. Наслаждайся жизнью, Марк. Ты достоин счастья.

Твоя Красотка.

P. S. Джесси знает, как меня найти. На тот случай, если ты когда-нибудь захочешь это узнать».

Марк прочитал записку три раза и поднял голову:

– Так она уехала?

– Нет еще. Но собирается.

– Куда?

– Брось, Марк. Ты же знаешь, я не скажу.

– Ты знаешь, почему она уезжает?

– Думаю, это связано с тем маленьким семечком, которое ты посеял ей в живот, – сказала Джесси, закатывая глаза.

– Эй, это не моя вина.

– Как бы там ни было, юноша, танго танцуют вдвоем.

И Джесси стала прощаться.

– Ладно. Увидимся в офисе. Приятного аппетита.

После ее ухода Марк надеялся, что станет легче. В конце концов, он получил от Бекки то, что хотел. Теперь работа его мечты у него, пока не надоест.

Он должен радоваться. А ему невесело.

Она еще не уехала, а он уже скучал без нее.

Это дурной знак.

Бекки сидела на кровати в своей детской, пытаясь найти силы, чтобы распаковать вещи. Неделя выдалась утомительной. Заглушая боль, она развила бурную деятельность в тот же день, когда уволилась.

Найти квартиросъемщика и упаковать вещи оказалось нелегко. Но еще труднее было смириться с отъездом из Нью-Йорка. Она всегда думала, что проведет всю оставшуюся жизнь там. Мечтала сыграть свадьбу в Центральном парке и воспитывать детей в одном из коричневых домов на верхней стороне Вест-Сайда. А что касается карьеры, она, по ее мнению, должна была развиваться в рекламных агентствах на Медисон-авеню, никак не меньше.

Вернуться домой в Мичиган она никогда не планировала.

Но без работы выбирать не приходилось. Пятидесяти тысяч долларов в Нью-Йорке надолго не хватит. А растить ребенка одной в большом городе – испытание, которое она вряд ли выдержит.

Вот так она и оказалась там, откуда начинала. Она шмыгнула носом, по лицу потекли слезы. Конец грандиозным планам.

В дверь постучали.

– Войдите. – Она быстро вытерла следы слабости.

Вошла мать с корзиной для белья:

– Я принесла тебе чистые простыни.

– С-спасибо, мам.

– Ты плачешь?

– Нет. Да. Может быть.

– О, дорогая, я знаю, сейчас все кажется дурным. Но все уладится. Не успеешь оглянуться, как у тебя будет работа, дом и ребенок, которого ты полюбишь.

– Я никогда не думала, что так случится, мам. – Бекки положила голову матери на плечо. – Извини, если разочаровала тебя.

– Ты меня никогда не разочаруешь. Особенно теперь, когда носишь моего внука! Конечно, было бы лучше, если бы ты сначала нашла себе мужа. Но ты молода. Всему свое время.

Бекки смотрела на мать с изумлением. И это говорит консервативно настроенная католичка?

– Не ожидала, что ты так спокойно отнесешься ко всему.

– За последние несколько лет мы видели по телевидению много реалити-шоу. И я понимаю, что мир изменился.

Бекки едва удержалась от смеха, видя, что мать говорит это совершенно серьезно.

– Я очень благодарна тебе. Ты даже не знаешь как.

– Не волнуйся. Все идет своим чередом. Скоро сама убедишься в этом.

Бекки положила руки на все еще плоский живот.