что окружение уже состоялось, разведчики вернулись к тому месту, где находился Маруланда. Видя столь раннее возвращение партизан, Маруланда тихо сказал сквозь зубы: «Да, дело дрянь». Стало ясно, что армия уже там. «Ну да ладно, что уж тут поделать. Мы собрались на небольшом холме, где всем нашим и поместиться-то можно было с трудом, сгрудились вместе, поближе друг к друг, чтобы хоть как-то согреться, и всё это в полной тишине…», – вспоминает «Балин». Их осталось 22. Всю ночь партизан интенсивно обстреливали из миномётов, вёлся перекрёстный огонь, который разрывал мрак ночи. Иллюминация продолжалась всю ночь. Во время ярких вспышек света партизаны видели, что армия расположилась на кромке гор и на пастбищах. «В общем, на протяжении всего ущелья, по которому мы спускались, раздавались звуки разрывов мин, они, наверное, решили таким образом покончить с нами. Буквально один огненный вал за другим, со всех сторон, в том числе и с того утёса, с которого нас обнаружили вечером…», – вспоминает «Балин».

Обстановка полной неопределённости придавала этой ночи горький привкус. На следующий день они, можно сказать, были просто обязаны придумать какой-то выход, дабы вырваться из этого окружения. Все молчали, поглощая это молчание, словно глоток проточной воды;

усталость охватила всех, тишина прерывалась только коротким, прерывистым дыханием. Головной отряд партизан находился в 300 метрах на другой стороне гряды, а арьергард, который поднимался ночью, остановился метров на 300 ниже. «Было около 5 часов утра, когда всё закончилось, обстрел прекратился. Мы поднялись по склону вверх, прошли метров 600, и там обнаружился небольшой овраг, идущий вдоль склона, но местность была ужасной и предательской, такое можно встретить только на высокогорье: высокая трава переплелась настолько, что было совершенно невозможно ни пройти, ни расчистить себе путь мачете, поэтому легко можно было стать пленниками этих зарослей. Надо было идти поверху. Хотя там легко можно заблудиться и потеряться, но понизу невозможно было проехать на лошадях. И мы пошли и шли через эти скалы, где и заночевали. Утро застало нас без еды и воды, чувствовали мы себя отвратительно, в животе урчало от голода. Правда, у меня было с собой несколько кусочков сахара, мы поделили их на всех, а также съели по маленькому кусочку жареного мяса. Да, и ещё, оказывается, у Нариньо осталась фляжка с водой, и он приготовил суп. И вот часов в 11 ночи я услышал его голос, раздавшийся за спиной: “Эй, «Балин», на-ка, поешь это…ˮ. Это была маленькая ложечка супа…».

Наступил новый день, и партизаны продолжили путь. Армейские подразделения продолжали располагаться и рассредоточиваться по кромке горной цепи, и потому отряд Маруланды осторожно и бесшумно шёл посередине склона. К 11 часам утра партизаны вновь поднялись на гребень хребта, никаких следов присутствия армии видно не было, и потому они подумали, что наконец-то оторвались от преследователей. Партизаны шли медленно, полусогнувшись из-за зарослей травы, которые мешали каждому их шагу, потом с трудом спустились ниже, чтобы поискать ещё раз, где находится Центральная Кордильера, эта заветная цель их спасения. «Когда мы шли вниз по склону, авангард передал сообщение о том, что чуть ниже видна тропа и что примерно в метрах 20 виднеется что-то наподобие укрытия от дождя. И действительно, вскоре показалась тропа, и понятно, что эти сукины сыны уже были там, как вороньё на падаль. Тогда мы двинулись примерно в том направлении, где у нас была последняя стычка. Я хочу сказать, что мы возвращались; поскольку если бы мы двинулись налево, то мы бы оказались на небольшом пастбище, а если бы повернули направо, то пришлось бы идти по абсолютно голой местности, которая выводила к дороге, ведущей в местечко под названием Мундо Нуэво. Вот тут-то мы и крепко призадумались о том, что же нам делать дальше. И тогда товарищ Маруланда сказал: “Необходимо несколько ребят, которые сходили бы на разведку, а мы пока поищем здесь место, где можно укрыться…ˮ. Ну, и они пошли и вскоре увидели тропу, которая вела вниз и выходила на пастбище. И тут раздался выстрел – армия перекрыла и это направление. Мы-то полагали, что мы здесь одни, а вышло всё наоборот, армия окружала нас со всех сторон. И когда мы бросились посмотреть, не окружено ли то место, где находились наши главные силы, то наших, к счастью, уже там не было, и мы быстро двинулись дальше. Часа в 4 дня товарищ Мануэль сказал: “Я уже иду, словно пьяный, ведь мы почти не спали, да и местность очень трудная…ˮ», – вспоминает «Балин».

Это была своего рода полоса настоящей саванны, т. е. уже не плоскогорье, не горы, не холмы, но она была покрыта высокими густыми зарослями, очень тяжелыми для прохода. Партизаны остановились в густом кустарнике для ночёвки и для того, чтобы попытаться приготовить что-то из еды. Два дня без еды и воды. Для партизан эта остановка была настоящим подарком, настроение сразу поднялось, добровольцы стали собирать котелки, чтобы пойти поискать воду, как вдруг раздался звук пулемётной очереди. Стало ясно, что это своего рода условный знак тех солдат, с которыми они недавно столкнулись на тропе, стреляли именно они. Это был знак для армии о том, что партизаны вышли из окружения. Отряд решил срочно идти дальше, чтобы не попасть в новое кольцо. Этот переход продолжался до 7 часов вечера. Командиры сказали: «Всё, теперь они нас не догонят». На следующий день встали очень рано, поэтому несколько партизан уже в темноте отправились искать воду, но ничего не нашли. Они облазили все окрестные скалы, но не нашли ни капли. Часов в 11 ночи они вернулись к основной группе партизан. В итоге все засыпали с мыслью о еде, воде, с пересохшими от жажды губами, с пустыми желудками и врагом, который методично занимал все близлежащие горы. В 5 часов утра партизаны уже выступили в путь. Никто не знал местности, не было никакой информации, они шли по гребню хребта, подчас пугаясь собственной тени и шарахаясь от неожиданных звуков.

Фернандо, Вильсон, Бенхамин и Весенте шли в арьергарде. Они оказались на открытой местности, и почти сразу появился вертолёт, который стал их преследовать и обстреливать из пулемёта. Это была первая перестрелка за этот день. А к 9 часам утра уже имели место две стычки. Маруланда приказал организовать засаду. «Балин» отправился искать дорогу для дальнейшего отступления. В саванне партизаны были обнаружены вертолётами, один из партизан выстрелил, в ответ последовали пулемётные очереди и залпы ракет. Партизанам пришлось уходить выше. Здесь они встретили ту группу,