— А! — я заорала ещё громче и отскочила.

Сглотнув и переведя дыхание уставилась на Шефа, который копошился у вешалки, доставая что-то из-под своей верхней одежды. То же, кстати, форменная, и тоже мантии.

— Вы зачем пугаете?! — возмущенно спросила у улыбающейся рожи, которая повернулась, наконец, ко мне.

— Это почему ты такая испуганная, а? Я же подарок тебе принёс! Премию!

Я подозрительно рассматривала пакет у него в руках. Довольно крупный, но, как будто, не тяжёлый. Завёрнут в бумагу. Принюхалась — никаких характерных запахов. И вопросительно глянула во всё так же улыбающееся усатое лицо, руки на всякий случай спрятала за спину.

— Разве выходной это ещё не вся премия? — уточнила аккуратно.

— Нет! — радостно гаркнул мой начальник. А я опять вздрогнула. — За спасение начальника столичной сети Врат Управление дарит тебе новую мантию в замен испорченной!

И я часто-часто заморгала, и рот приоткрыла, и носом старалась не дышать. Чтобы слёзы не вылились мгновенно, а хоть чуть-чуть подождали.

— М… мне? Мантию? — спросила и всё же не удержала слезу. — Правда?

И аккуратно приняла из рук Шефа новую тёплую одежду. Я ведь не рассчитывала на это, я ведь… Слёзы закапали, оставляя на бумаге круглые мокрые пятна. Глянула на шефа, сдерживая рёв, сказал:

— Спасибо, Шеф. У меня ведь больше и выйти было не в чем. Спасибо. Ты мне как отец.

Он крутанул головой, будто одежда душила его, а потом глянул на меня влажными глазами.

— Мне не трудно, — смущенная улыбка, пожатие плечей. — О тебе некому позаботиться. А начальство только радо было как-то тебя отблагодарить. Бру Орбэ — очень важный маг. Ладно, пойду я.

Я улыбалась сквозь слёзы и на прощанье подняла повыше свёрток с мантией — я ценю, я рада, ещё раз спасибо.

А бру снова смущённо качнул головой, будто не веря, что можно так радоваться простой форменной мантии, и ушёл.

Глава 11

Поднялась по лестнице и вошла в коридор, очень длинный коридор, и подумала, что не туда попала: в разных направлениях сновали люди в бледно-жёлтой одежде, тяжело катили большущие кровати, немного похожие на столы — высокие, широкие и белые. На кроватях-столах укрытые, а некоторые ещё и перебинтованные, заклеенные, чем-то помазанные, лежали люди.

— Что вы хотели, экси? — сбоку раздался мужской голос.

Ещё один человек в светло-жёлтой одежде.

Я мялась, вытягивала шею в попытке рассмотреть, не везут ли на одной из этих катафалк… кроватей Клайвера, а потом повернулась к мужчине, что внимательно и строго смотрел на меня.

— Я хочу видеть бру Орбэ. Да, Клайвера Орбэ, — кивнула, пытаясь придать словам, а заодно и себе, решимости.

— Вы его невеста? — скорее утвердительно, чем вопросительно выстрелил в меня словами мужчина. Если бы его халатик был пушистым, подумалось мне, то он был точь-в-точь вылинявший цыплёнок.

— Я? — переспросила недоумённо, напрасно силясь отвязаться от образа взрослого мужчины, покрытого светлым жёлтеньким пушком. Цыплёнок-гигант стал резко недовольным.

— Вы, — придавил он светло-жёлтым авторитетом. — Это же вы хотите видеть бру Орбэ?

— М… Э… — много мыслей, мало слов. — А если я не невеста, не пропустите?

— А кто вы, если не невеста?

— Ну… если бы я была не невеста… Подчинённую пропустили бы? — врать не хотелось, но если другого выхода не останется…

Мужчина устало посмотрел на меня, всем видом показывая, что я морочу занятым людям их цыплячьи скорлупки, то есть… нет-нет! Головы, конечно, головы морочу.

— У меня распоряжение пускать ближайших родственников и невесту, остальных — нельзя. Он в тяжёлом состоянии, слишком плох.

Вспомнилось, как пульсировала у основания шеи алое пятно на рубахе, и я зажмурилась и перестала дышать. Нет! Он жив, просто в тяжёлом состоянии. Спокойно! Сморгнула слёзы, сглотнула и прогнала из носа лишнюю сырость.

— П… плох? — выдохнула.

Я была уверена, что маги залатали Клайвера, и он тут лежит, попивает целебные чаи и отбою не имеет от медсестричек.

Но, во-первых, медсестричек не было. Совсем. Только мужчины, и только в светло-жёлтых одеждах. А во-вторых, он… плох. Какие уж тут медсестрички?

— Так и не пришёл в себя? — спросила, и усиленно заморгала, чтобы стряхнуть слёзы с ресниц. — До сих пор?

— Так вы невеста? — уже мягко, с сочувствием, спросил цыплёночный дядя. Скорее всего, он тут вроде администратора.

Я покусала губу, глянула искоса в сторону коридора, похожего на очень длинный кабинет физиопроцедур, с такими, из штор сделанными перегородками, потом исподлобья — на светло-жёлтого. Если Клайвер плох, то он ведь и не узнает, что я обманом пробралась к нему в больницу, так? А я только посмотрю на него и сразу обратно. Честно-честно!

Неожиданно вспомнилось: там, на месте событий, спасатель, намекая на что-то, спрашивал, правду ли все говорят? А у всех, кто окружал нас плотной толпой, взгляды такие понимающие-понимающие, сочувствующие-сочувствующие. А ещё — баба, что утирает слезу умиления лентой от чепца…

Так.

Все эти люди видели, как я бежала к раненому, как орала дурным голосом «Клайвер!», как вырвала его из-под колёс кареты. И они решили, что я его… невеста? Оп-пачки-очки-тапочки! И тот улыбчивый маг-спасатель об этом и спрашивал? И тут, в госпитале, сообщил — придёт невеста, проводить. Верно?

И я глянула в глаза светло-жёлтому халатнику. Если я упущу этот шанс, не прощу себе никогда!

— Да, — буркнула и отвела взгляд — врать я не люблю. — Н… невеста.

— Пойдёмте, провожу. Нам в самый конец коридора. Там тяжёлые.

Движение катафалко-кроватей по этому огромному как бы кабинету физиопроцедур почти прекратилось. И я, аккуратно ступая, — тишина должна быть в больнице! — с опаской пошла мимо узких комнатушек. У некоторых были раздвинуты шторы, заменявшие переднюю стену, и я видела кровати, маленькие столики со склянками, инструментами и кристаллами и… И всё. Даже стульев в этих закутках не было.

Дядя в светло-жёлтом шёл рядом и улыбался самым уголком губ, наблюдая моё недоумение.

— Никогда не были у нас?

У {вас} я вообще очень недавно, а уж в больницах и вовсе не бывала. И да, вот это отсутствие дверей у палат, даже больше — стен, меня действительно напрягало.

Я кивнула — нет, не была.

И любезный цыплёнок-администратор весь путь развлекал меня рассказами о том,