Стоит оказаться на берегу — и я снимаю с себя куртку, подрагивая на ветру, словно листик, что держится из последних сил. Затем выжимаю волосы, избавляя их от лишней воды. Вэйсс тем временем подходит ко мне со спины, заставляя напряжённо замереть на месте. Кто знает, что он ещё может выкинуть. Но прежде чем я успеваю обернуться, его куртка неожиданно ложится на мои плечи.

Я тут же оборачиваюсь и произношу, попутно снимая чужую вещь:

— Это ни к чему…

Он незамедлительно останавливает меня, перехватив мои руки и сказав:

— Не упрямься. Бери пока дают.

Угрюмо поджав губы, скрывая за этим жестом неловкость, витающую в воздухе, а также некое замешательство, спешно натягиваю на себя одолженный предмет гардероба и тут же застегиваюсь, утонув в рукавах.

Вэйсс усмехается, глядя на меня. Его волосы торчат из стороны в сторону, став похожими на колючего ёжика. Из-за воды ресницы кажутся темнее, отливая обсидианом. Одежда облепила крепкое, натренированное тело. И в этот момент он выглядит так мило, что мое сердце сжимается, замирая на мгновение и впитывая в себя всю прелесть этого момента. О чем я, конечно, никогда не признаюсь. А ещё лучше сделаю вид, что не думала об этом буквально только что.

Мотнув головой, я собираюсь ответить. Однако не успеваю этого сделать, поскольку мою ногу обивает что-то холодное и колючее. Но прежде чем я успеваю закричать (в моменты неожиданности на иное мозг просто не способен), а затем предпринять какие-либо меры, взгляд улавливает знакомый силуэт.

Да что за напасть?..

— У меня галлюцинации или это маленькое исчадие ада снова на мне?..

Упырь переводит взгляд с меня, медленно следуя за моим указательным пальцем, на то, что не даёт мне толком пошевелить ногой. А затем удивлённо приподнимает брови, едва усмехнувшись.

— И впрямь — снова он.

Фыркнув себе под нос о надоедливых прилипалах (думая в том числе и об упыре, с которым нас Боги почему-то то и дело сводят), я приседаю на корточки. После чего аккуратно отлепляю от себя маленькие когтистые лапки и смотрю в глаза этому недо-дракону — недо-ящеру.

— Перестань ко мне липнуть. Будь добр.

Я разжимаю пальцы и отпускаю его, посадив на землю. Правда не успеваю толком шагнуть вперёд, этот ми́ркин снова цепляется за мою штанину.

— Да что за наказание?! — Взглянув на тучное небо, где солнце снова скрылось за плотными тенями, говорю я, испытывая раздражение. А ещё злость.

Ведь упырь скинул меня в воду и даже не удосужился извиниться! И не важно, что я пыталась утопить его. Потому что это было после того, как он решил превратить меня в ледяную статую!

Стоп.

Или это была месть за нашу первую встречу?..

Однако толком подумать об этом я так и не успеваю. Потому что взгляд улавливает маленького негодника, который ловко взбирается по моей ноге вверх, а затем искусно перебирается ко мне на плечо.

— Кажется, ты ему понравилась. Просто немыслимо, — произносит Вэйсс, а затем уже тише, словно эта мысль невольно слетает с его уст, как то, что уже очень давно беспокоит его, добавляет: — И, что он только в тебе нашёл?..

Оставив этого умника без ответа, я снова перевожу взгляд на ми́ркина.

Проникновенный взгляд сапфировых глаз в обрамлении маленьких, пушистых ресничек — и тяжёлый вздох срывается с моих губ.

— Вот и, что мне с тобой делать, а?..

Стоит этим словам сорваться с моих уст, и он исчезает. В прямом смысле слова исчезает!

Раз — и его нет!

— Куда он делся?

Я начинаю крутиться вокруг своей оси. Оглядываю себя с ног до головы, пока Вэйсс не произносит:

— Ми́ркины очень чувствительные. И при малейшей угрозе, недовольстве чем-либо или же обиде — они меняют окрас и становятся прозрачными, сливаясь с атмосферой вокруг.

Выражение моего лица прямо-таки кричит: «Почему я не обладаю подобными талантами? А вместо этого не только вижу мертвецов, но ещё и слышу их?!»

Где справедливость вообще? Кажется, я обладаю топографическим кретинизмом, ведь это же очевидно, что моя персона прошла мимо неё!

Тяжело вздыхаю. Суплюсь. Снова тяжело вздыхаю. Смотрю на Вэйсса, который, кажется, молча потешается. Затем перевожу взгляд на предполагаемое место, где сидит это чудо и говорю:

— Эй, мистер… ми́ркин, я не хотела тебя обидеть. Прекращай прятаться.

Секунда. Две. Три.

Ничего не происходит.

Однако, когда я снова делаю шаг вперёд, то он неожиданно проявляется.

Упырь в голос усмехается.

— Похоже это прямой намёк на то, чтобы ты взяла его с собой.

— Что-о-о!? Я?!

— Как видишь — он выбрал тебя.

Жаль, что меня не выбирает «удача» и «везение». Я была бы не прочь понежиться в их объятьях…

— Значит ты хочешь со мной? — Кошу глаза в сторону этой мелкой ящерицы.

Он призывно кивает, заставляя мое сердечко екнуть, а затем поудобнее устраивается на моем плече, свернувшись в калачик.

Прекрасно.

Вэйсс, глядя на нас, не скрывая иронии, произносит:

— По-моему, из вас получится прекрасная парочка. Демонесса и её маленькое исчадие ада!

Он смеётся в голос. А затем мой новый друг неожиданно скалится и, показывая, длинный, извилистый язык, шипит в его сторону. Причём так, что у меня мурашки ползут по коже. Или это от холода?..

Так или иначе…

— Ты определенно начинаешь мне нравиться, — говорю синеглазой прилипале, под закатывание глаз одного упыря, и тут же нарекаю его, сказав: — Будешь Скиффи. — Что с древнефийского означает — «прилипала». — По-моему, тебе очень подходит. Как думаешь?..

Малыш дергает головкой из стороны в сторону, а затем кивает.

Похоже ему нравится.

Оставшуюся дорогу до дома мы идём молча. При этом речи о том, чтобы собрать каких-либо корешков уже просто не идёт. Ведь мы оба трясёмся от холода. Хотя Вэйсс и удерживает маску невозмутимости на своём лице. Но его изредка подрагивающие пальцы говорят об обратном.

— Не верится, что ты взяла его с собой, — спустя некоторое время, произносит он, когда до дома остаётся не так уж и далеко.

Без понятия, где наши родители. Но одно я знаю точно — мне срочно нужен горячий душ и ароматная чашка чая!

— Не верится, что ты столкнул меня в озеро, — тем временем отвечаю я, погладив прижавшегося ко мне ми́ркина, глядя исключительно на дорогу.

— Не верится, что ты разыграла будто бы тонешь, — тем же голосом, способным замораживать материки, произносит он.

Мы переглядываемся, на мгновение задержав друг на друге взгляд. А затем спешно отворачиваемся. Однако прежде чем я отдаю ему куртку, и он скрывается за массивными воротами, его