Удивленный собственной яростью, Барнет со стуком вернул рамочку с фотографией на место. Он стоял, засунув пальцы в карманы джинсов, и не знал, куда себя девать. В комнате ощущался слабый запах камелии, который всегда сопровождал Шерил и удивительно соответствовал ее нежному облику. Аккуратно сложенная шелковая ночная рубашка поджидала на кровати свою хозяйку. На туалетном столике расположился набор щеток для волос. И Барнет представил, как Шерил неторопливыми плавными движениями расчесывает свои роскошные волосы.

Он резко нажал на выключатель, и комната сразу погрузилась во тьму, такую же беспросветную и унылую, как его мысли.

Зазвонил телефон.

Барнет радостно встрепенулся — все-таки признак жизни и, к тому же вдруг это Шерил решила поинтересоваться, как тут Уолли.

Быстрыми шагами он направился в кухню, где стоял ближайший телефонный аппарат. Однако его радость оказалась преждевременной. Звонил Джейсон.

— Где Шерил? — спросил он без предисловий.

— Ее нет, — так же коротко ответил Барнет. Зная, что друг способен читать его мысли, он решил свести разговор к минимуму. Может быть, тогда Джейсон не успеет разобраться в истинной причине его скверного настроения. — А я в данный момент — няня Уолли.

— Понимаю… Моей сестры нет дома в субботу вечером, а ты пасешь моего племянника. Позволю себе высказать предположение: Шерил ушла на свидание.

Барнет выругался себе под нос: чертов флик!

— С антикваром, не так ли? — не отставал Джейсон.

Игнорируя его вопрос, Барнет сказал:

— Когда она вернется, я передам, что ты звонил.

— А ты знаешь, когда она вернется? — ехидно осведомился его приятель.

— Нет, не знаю, — сквозь зубы процедил Барнет. — А теперь, если у тебя все…

— Слушай, старик, и долго ты еще будешь ходить вокруг да около?

Барнет помассировал точку между бровями, чтобы унять пульсирующую в голове боль.

— Не понимаю, Джейсон, о чем ты говоришь?

— Я говорю о Шерил. Когда ты собираешься сдаться и сказать наконец, о своих чувствах?

Барнет вздохнул.

— Я уже сказал. Ей это показалось неинтересным.

На другом конце телефонного провода установилась тишина. Потом Джейсон задумчиво промолвил:

— Я знаю свою сестру. Скорее всего, ты чего-то не понял или не все мне сказал.

Барнет молчал.

— Это связано с Отисом? — осторожно спросил Джейсон.

— Нет, — солгал Барнет и поморщился, уловив в своем голосе нотку безнадежности.

— Если это так, — продолжал Джейсон, не обратив внимания на его ответ, — то она напрасно тянет время. Отис мертв. Никакая скорбь не вернет его.

— Хорошо, если бы все было так просто, — пробормотал Барнет.

— Но ты ведь не собираешься сдаваться, а?

Барнет снова вздохнул, не зная, что сказать.

— Понимаешь, я до смерти не хочу, чтобы моя сестра связала свою жизнь с этим торговцем антиквариатом. Тебе нужно сделать что-то, чтобы изменить ее настрой. Да побыстрее.

Барнет поднял брови.

— Послушай, Джейсон, я стараюсь изо всех сил. Но Шерил одна из тех женщин, которым не угодишь, хоть в лепешку расшибись. Честно сказать, я уже в растерянности.

— Вот черт! Ну почему в нашей семейке все идет кувырком?! — Джейсон шумно вздохнул. — Я думал, хоть у моей сестры есть толика здравого смысла. У меня-то его, наверное, отродясь не водилось.

Барнет встревожился. Джейсон никогда не смотрел на жизнь в таких мрачных тонах.

— В чем дело, дружище? Еще какие-нибудь неприятности?

Джейсон помолчал, затем, видимо справившись с собой, ровным, бесцветным голосом сказал:

— Помнишь, письмо в редакцию, которое я написал?.. Ну, что полиция должна одинаково относиться ко всем нарушителям закона, будь то даже родственники крупного городского чиновника… Так вот, редактор решил сделать из него статью. Она появится в завтрашнем номере. Мое начальство считает, что это может вызвать нежелательную дискуссию.

— Ты шутишь?

— Хорошо, если б так. — Джейсон издал сухой безнадежный смешок. — Я думал, все закончится легким шлепком, но, видать, они решили раздуть эту историю. Во вторник мне надлежит явиться в комиссию по дисциплинарным расследованиям.

Барнет присвистнул.

— Ну и дела… Я могу чем-нибудь помочь?

— Расскажи обо всем Шерил. Не хочу, чтобы завтрашняя статья в газете свалилась на нее кат снег на голову.

— Непременно расскажу, — пообещал Барнет с прежней безнадежностью в голосе — раз говор с Джейсоном оптимизма не прибавил. — Не забудь, мое предложение насчет пляжного домика остается в силе. Поживешь там, как в раю: никаких газет, никакого телевидения, ни чего, кроме чаек и шума волн.

Джейсон издал долгий прерывистый вздох.

— Спасибо, старина. Буду иметь это в виду. А ты, между прочим, вникни в то, что я говорил о сестре. Шерил заслужила немного счастья, и от тебя зависит, получит ли она его.

— Да, сэр! Будет сделано, сэр!

— Ну, тогда пока.

— Пока.

Шерил водила вилкой по тарелке, не в силах проглотить ни кусочка. Она никак не могла выбросить из головы, как обиженно и недоуменно смотрел на нее Барнет, когда она закрывала за собой дверь. Наверное он до последнего момента не верил, что она уйдет на свидание, оставив его сидеть с ребенком. Как же жестоко она с ним поступила!

— Я нашел их на Фиджи, где проводил свой отпуск. Наша ассоциация снимает там, на сезон небольшую гостиницу и кусочек пляжа. Конечно, как вы понимаете, я их купил.

Шерил кивала, вполуха слушая Прескота. Не свидание, а какая-то пытка. Прескот — весьма приятный мужчина, вежливый, обходительный: но… он не Барнет.

— Одну из этих фигурок из розового дерева я даже решил оставить себе.

Шерил вежливо кивала и пыталась представить себе, чем сейчас занимается Барнет. Наверное, Уолли уже спит, а он бродит по ее дому, одинокий, расстроенный, ничего не понимающий… Ее сердце сжалось.

— Но, оказалось, эти прелестные фигурки невозможно продать.

Шерил отрешенно водила пальцем по краю бокала с минеральной водой. Случалось, конечно, она попадала в неловкие ситуации, но в такую…

— Шерил! — окликнул ее Прескот с едва заметным раздражением.

Она вздрогнула и подняла на него вопрошающий взгляд.

— Вы слышали хотя бы слово из того, что я говорил?

Шерил вспыхнула от смущения.

— Конечно. Что их трудно продать.

— Правильно. — Прескот покачал головой и улыбнулся. — Насколько я понимаю, в ваших улетевших отсюда мыслях присутствую, увы, не я. Вероятно, какой-нибудь другой мужчина. Верно?