– Я не стану на тебя давить.

– Мне нужно, чтобы ты это пообещал, – решительно потребовала она.

– Уже пообещал.

– И еще одно условие, – добавила Коринн легкомысленным тоном. – Ты позволишь мне платить за тебя.

– Это странно, – засмеялся Рассел, заранее зная, что она станет настаивать. И одновременно благодарный за это, потому что сейчас у него каждый медяк был на счету из-за долгов, которые достигли огромных размеров. – Я знаю, что тебе до смерти хочется потратить все денежки, какие у тебя имеются. Но слышать об этом не хочу! Я все-таки не из богадельни взялся, – неубедительно солгал он.

– Мне это известно, но я настаиваю. Это будет выглядеть так, словно я наняла тебя сопровождать мою особу, – объяснила она.

– Нет!

– Я говорю, что настаиваю, Рассел. Мне не хочется быть обязанной тебе за помощь. Я вообще никому не хочу быть обязанной. Это чувство разрушает людей.

– О чем это ты?

– Не важно, – отрезала Коринн. – Либо я плачу за тебя по дороге, либо забудь о поездке со мной.

– Хорошо-хорошо, – устало вздохнул Рассел. – Если без этого ты не согласишься, то ладно.

– Отлично! – улыбнулась она, не догадываясь, как ловко ее приятель подвел ее к такому решению. – И не забудь, что я не просила тебя со мной ехать. Ты сам предложил. А теперь давай, иди, приведи все свои дела в порядок. Мы уезжаем послезавтра.

– Так скоро?

– Не вижу причин затягивать с этим делом, – ответила Коринн. – Чем скорее я доберусь до Джареда Буркетта, тем быстрее я верну себе самоуважение.

Сэмьюэл Барроуз не переставал возражать против решения дочери. Даже на железнодорожном перроне он пытался уговорить Коринн отказаться от своего намерения, при этом прекрасно понимая, что не в силах ее остановить. Хотя ему удалось заставить дочь пообещать часто писать ему.

– А если угодишь в переделку, немедленно возвращайся домой.

– Договорились, папочка.

Он повернулся к Расселу.

– Надо было позволить вам жениться на ней, Дрейтон. Очень жалею, что не сделал этого.

– Надеюсь, вы вспомните об этом, сэр, после того, как я уговорю Коринн развестись с Буркеттом.

– Ну, посмотрим, – уклончиво пообещал Сэмьюэл. – Я очень рад, что вы едете вместе. Держите ее подальше от неприятностей. – Он обратился одновременно к Расселу и Флоренс.

Рассел ответил за них обоих:

– Если только это будет возможно.

Коринн была очень довольна, что по дороге на вокзал ей не встретился никто из знакомых. Это был первый раз, когда она вышла из дома после того кошмарного утра. Когда она вернется, ей не будет никакого дела до того, что о ней думают люди. Ее будет переполнять удовлетворение от осознания того, что ей удалось поквитаться с Джаредом и, возможно, перехитрить его. После этого она смело посмотрит в лицо любому.

Поездка через всю страну оказалась весьма даже приятной. Еще четверть века назад она была бы сопряжена с трудностями. Но с завершением строительства железной дороги «Юнион Пасифик», соединившей два побережья в 1869 году, путешествие заняло всего одну неделю. Следующую неделю Коринн, Рассел и Флоренс провели в Сан-Франциско в ожидании корабля.

Сан-Франциско оказался многолюдным мегаполисом, совершенно непохожим на чинный, с упорядоченной жизнью Бостон, даже на взгляд девушки, выросшей в городских условиях. Всем троим понравилось его шумное разноцветье. Коринн стало интересно, какой жизнь была здесь во времена «золотой лихорадки». Сколько народу разбогатело? Сколько умерло в безуспешных попытках разбогатеть? То было время приключений и авантюр, когда все было возможно. [6]

В элегантном казино, куда пускали только богатую публику, Коринн, наконец, сыграла в игру с неограниченными ставками, о чем так долго мечтала. Она выиграла пять тысяч долларов. Но, судя по всему, для нее это уже не имело большого значения. Джаред убил в ней азарт, решила Коринн. Теперь он стал ее навязчивой идеей.

Куда бы она ни шла, что бы ни делала, Джаред, казалось, невидимо присутствовал рядом. По мере приближения к Гавайям он все больше и больше занимал ее мысли. Все бы ничего, если бы она не начала вспоминать подробности их первой брачной ночи. Забыть ее было невозможно, хотя Коринн и поклялась себе навсегда выкинуть из головы все, связанное с той ночью.

Как только корабль вышел в открытое море, она слегла с морской болезнью, в чем тоже стала обвинять Джареда. Он и за это ответит, поклялась себе Коринн.

Все три недели, пока корабль бороздил просторы Тихого океана, она провела в постели. Потеряла в весе. Чувствовала себя кошмарно. И все это время ругала Джареда на чем свет стоит, обвиняя его во всех своих страданиях. Когда корабль, наконец, пришвартовался в Гонолулу, Коринн настолько обессилела, что не смогла подняться с постели, но, поддерживаемая неуемным желанием вновь коснуться земли, и с помощью Флоренс, она выбралась из каюты на палубу.

Коринн была приятно удивлена. На календаре было 12 декабря, время для снегопадов и пронизывающего ледяного ветра в Бостоне, а здесь дул легкий бриз, сияло солнце, в воздухе носились тонкие запахи.

– Ты тоже чувствуешь аромат? – спросила Флоренс. – Это цветы так пахнут. Я узнала много о Гавайях, пока ты лежала пластом. Прибывших сюда встречают гирляндами цветов. Кажется, это такая традиция здесь. Хорошая традиция, надо сказать.

– Гирляндами?

– Да, гирляндами из срезанных цветов, которые надевают на шею. Тут тебе не Бостон, моя дорогая. Цветы здесь цветут круглый год. Мы с тобой в тропиках, – объясняла Флоренс, обмахиваясь кружевным платочком. – Нам только потребуется немного времени, чтобы привыкнуть к жаре.

– Мне нравится.

– Тебе не понравится, когда зима здесь сменится на лето, – ответила Флоренс. – Мне говорили, что летом тут стоит непереносимая для малихинис жара. Хорошо, что мы уже уедем до того времени.

– Малихинис?

– Так гавайцы называют вновь прибывших, – с налетом гордости объяснила Флоренс.

– Боже, да ты у нас настоящий знаток! – усмехнулась Коринн. – Расскажи еще что-нибудь.

Флоренс решила не обращать внимания на ее насмешливый тон.

– Не лишним было узнать, куда мы едем. На корабле было несколько пассажиров, которые уже бывали здесь. И конечно, капитан оказался очень полезен.

– Ты права, – признала Коринн. – Надо было узнать больше про Гавайи. Можно было бы почитать что-нибудь про острова, пока я валялась в постели, вместо того, чтобы выплакивать мою печаль равнодушным стенам.