Я подошла к отцу, обняла его, уткнувшись носом в мощную шумно вздымающуюся грудь и, вдыхая такой приятный запах дома, произнесла на грани слышимости:

— Спасибо, что ты появился в моей жизни, я люблю тебя, пап.

Легкие жгло изнутри, а по щекам текли слезы. Слезы счастья и радости, слезы любви. Я впервые чувствовала, что такое искренняя любовь, которая наполняет тебя как сосуд, который прежде был пустым, а теперь его разрывает от переполненности.

Хотелось смеяться и плакать, кричать до хрипа и продолжать обнимать его, пока во мне не закончатся силы. Мне двадцать один, и я впервые узнала, что такое любовь, искренняя, верная, бескорыстная любовь. Любовь одинокого ребенка к обретенному родителю. К любящему и лучшему на свете родителю.

— Ну, малышка, не плачь, я тоже тебя люблю и не буду больше ругать, — он принялся гладить меня по голове, — все будет хорошо, я поеду с тобой и не оставлю одну, не переживай. Пойду к Назимову, надо будет — сам глотку этому чокнутому перегрызу, но тебя в обиду не дам.

— Па-а-а-ап, — подняла голову и улыбнулась сквозь слезы.

Возможно, я и правда была похожа на сумасшедшую. Олег нахмурился и принялся вытирать образовавшуюся влагу на моих щеках.

— Я от счастья плачу, просто я никогда ничего подобного не чувствовала, ощущала себя замороженной, — шмыгнула, — у меня была подруга, которую я думала, что любила, но теперь понимаю, что не чувствовала и половины. И это так… — всхлипнула, — так прекрасно.

— Бедная ты моя, — поцеловал в лоб и уткнулся подбородком мне в макушку, — не опоздай я тогда на эти злосчастные два дня, вся наша жизнь сложилась бы по другому, — горько прошептал.

И я поняла, что в этой фразе крылась не только горечь от разлуки со мной, но и от потери моей матери. Он не соврал мне, когда говорил, что помнит ее до сих пор, и ничуть не приукрасил свои чувства. Он тосковал по ней и по сей день.

— Все хорошо, пап, все правда будет хорошо, — отстранилась и начала разглядывать устроенный беспорядок, чтобы найти ручку.

Олег заметил мой мечущийся взгляд:

— Что ты… — Я оборвала его, приложив палец ко рту, и одними губами попыталась четко сказать «бумага и ручка».

Отец делано поднял брови и достал телефон из кармана джинсов.

Ну да! Как же я сразу не сообразила, век технологий. К тому же сама меньше часа назад таким способом оставила послание Романову.

Сейчас же я открыла заметки и напечатала:

«Я беременна от Игната, он не знает, и я хотела бы эту новость попридержать, но вреда он мне не причинит, я уверена. Я понятия не имею, зачем ему нужна, и безумно хочу это выяснить. Сам понимаешь, это важно для нашего возможного будущего. И я хочу увезти с нами Вику, Игнат поможет, никуда не денется, но и твоя помощь нам пригодится».

Отец стоял с каменным лицом, после прочтения первой фразы он отошел от меня, саданул пару раз кулаком о стену и, вернувшись, продолжил читать появляющиеся на экране символы, с каждым словом становясь все спокойнее.

— Поэтому не переживай и просто останься здесь, — уже вслух сказала я, — по крайней мере, до выяснения новой информации.

Он ткнул пальцем в экран, указав на строчки с именем Вики, и кивнул.

— Это ты хорошо придумала. Полностью тебя поддерживаю и помогу, чем смогу.

Садясь на кровать, не заметил сумку с вещами, и раздраженно откинул ту на пол. После закрыл ладонями лицо и растер его. Когда он убрал руки от лица, я начала догадываться, как могла выглядеть сама с десяток минут назад. Олег улыбался какой-то безумной улыбкой, причем на глазах у него проступали слезы.

— Милая, — приложил руку к груди и прошептал одними губами, — я так рад, что трудно выразить словами.

Удивительно, но я поняла его, подошла, присела рядом и склонила голову ему на плечо. Не знаю, сколько мы так просидели, но за окном уже стемнело, когда послышался стук в дверь и следом за ним шаги. Оборотень постучал еще раз, перед тем как заглянуть в комнату.

— Проходи, Захар. — Наверное, он узнал его по запаху.

— Олег, Яна, — поздоровался с нами пришедший оборотень, — меня послал альфа, узнать, все ли у вас порядке, и позвать вас к ним за стол. Они в нашем баре.

— Они еще и отмечают, — выплюнул отец зло. — Иди передай альфе, что мы скоро подойдем и у нас все прекрасно. Ну я ему еще устрою кузькину мать, уйду в первый попавшийся клан вожаком, и пусть он здесь один рулит.

Паренек разинул рот, а Олег, увидев, что тот все еще здесь, прикрикнул на него.

— Ты еще здесь? А ну бегом! — и уже обратившись ко мне, произнес: — Ну пошли послушаем, что там мои друзья отмечают.

В местном баре было намного больше посетителей, чем в прошлый раз. Помимо приближенных альфы, сидело еще несколько компаний за разными столиками. Была шумная и веселая обстановка.

Правда, за столиком, к которому мы подошли, царила напряженная атмосфера. Женщины непонимающими хлопали глазами, они, судя по полупустым бокалам пива, были здесь довольно давно, и Вика в их числе. Я нарочно не стала на нее смотреть и подошла к Игнату, который постучал пару раз ладонью по сиденью стула, стоявшего рядом с ним.

— На, ты забыла, — положил передо мной телефон, когда я села, и продолжил разговор с Сергеем и Златой.

Я заказала жареную картошку с грибами, жареные креветки и стейк. После такого выброса адреналина есть хотелось настолько, что временами возникало ощущение, будто желудок прилипает к спине.

Еще я взяла минералку в надежде, что никто не обратит на это внимания.

Посчитав, что выждала достаточно времени, заглянула в телефон.

Первым делом поспешила перепроверить переписку и правильно сделала. Там появились новые сообщения, инструкции, куда сложить вещи с документами, и наставления «не показывать виду и ждать отмашки». Я улыбнулась сама себе. Не подвел и что-то придумал?

Возможно, нас ждало не такое уж и плохое будущее.

По настроению и поведению сидевших за столом и не скажешь, что сегодня произошло что-то из ряда вон выходящее: волки налегали на еду и алкоголь, волчицы беседовали между собой. Кодин и Лена были, как всегда, в центре всеобщего внимания со своими шуточными перепалками.

Я в разговорах участия не принимала и хоть и была формально здесь, мысленно витала в совершенно другом измерении. В реальность меня вернула рука Игната, оказавшаяся на моих коленях.

Даже сквозь ткань джинсов я ощущала жар его ладоней. Он лениво поглаживал мою ногу, иногда крепко ее сжимая.

Вечер близился к ночи, и меня начало клонить в сон.

— Максим, раз мы все утрясли, выделишь мне машину до аэропорта? — произнес Игнат.

— Неужели на ночь глядя поедете? — удивился Макс, но то ли я придиралась, то ли актер из него никакой, получилось очень фальшиво. — Переночевали бы, да утром ехали. И машина вам будет, и водитель.