Толпа наконец-то обратила на него внимание и как по команде повернулась в сторону «оратора». От этого у парня по спине побежали мурашки и внутри появилось нехорошее предчувствие. «Прям как роботы», — пронеслась в голове непрошеная мысль.

— Лучше в столовке. После уроков — там как раз никого не будет. И мокнуть не придется, — подал голос Полковницкий, каким-то чудом оказавшийся прямо рядом с Романом.

На секунду в коридоре повисло молчание, а потом Долгов ответил за всех:

— Ладно. В столовке после уроков.

Роман смотрел на одноклассников и хмурился: его не покидало тревожное чувство надвигающейся катастрофы.

После уроков весь класс как по команде двинулся в столовую. Шествие выглядело довольно странно — казалось, что особых эмоций предстоящая драка ни у кого не вызывает. Старшеклассники были вялые и какие-то отрешенные. Но тем не менее все до единого шли посмотреть на поединок Долгова и Полковницкого. Роман продолжал витать в своих грезах о красавице Юле и не обращал внимание на настрой окружающих. Но, когда ребята столпились у двери в столовую, его снова кольнуло неприятное чувство, что вокруг творится неладное.

Как и предполагалось, в помещении столовой было пусто. Даже с кухни не доносилось обычной возни поваров. И Волкогонов подумал, не подстроил ли сам Полковницкий все случившееся.

Огляделся: одноклассники отодвигали столы к стенам, расчищая пространство для соперников. Долгов стоял у стойки раздачи и хмуро наблюдал за происходящим, не удостаивая своего противника даже взглядом. Полковницкий, наоборот, пытался помочь двигать столы и стулья, правда, это больше походило на броуновское движение — без цели и смысла. Его движения были какими-то ломаными, резкими, как у марионетки. Волкогонов даже с подозрением осмотрел потолок столовой, будто рассчитывая увидеть тонкие нити, тянущиеся оттуда к однокласснику. Конечно, там ничего не было, но это еще громче включило внутренний сигнал тревоги: здесь происходило странное, но что именно, пока было совершенно не понятно.

— А ведь Шурик айкидо занимается, — прозвучал рядом хорошо знакомый голос Андрея Масляева. Роман повернулся к другу и внимательно посмотрел ему в глаза. Андрей казался обычным, только каким-то бледным и уставшим, что было совершенно не свойственно активному и полнокровному гиганту. Из него будто вынули внутренний стержень, оставив одну пустую оболочку, которая пыталась вести себя так же, как должен был себя вести сам Масляев. Получалось у «оболочки» плохо.

«Тьфу, ну и муть в голову лезет, — оборвал собственные мысли. — Прямо „Похитители тел“. В обычной пензенской школе. Как же!»

Однако, как ни пытался рассуждать здраво, подозрительные и даже пугающие мелочи в поведении окружающих игнорировать не получалось. Андрей же продолжал смотреть на него, явно ожидая реакции. Внутренне обзывая себя параноиком, Роман собрал волю в кулак и, напустив на себя как можно более непосредственный вид, ответил:

— Ну, ты на Полковницком-то сразу крест не ставь, я слышал, он на самбо ходит, да и весу в нем — о-го-го. Так что кто кого — еще большой вопрос. А из-за чего вся каша-то заварилась? Что они не поделили?

— А фиг его знает. Слово за слово…

— Понятно.

Между тем мебель уже была убрана, и в центре столовой организовался «ринг». Зрители окружили импровизированное поле боя и молча уставились в центр, словно противники должны были там материализоваться из воздуха.

Роман еще внимательнее всмотрелся в знакомые лица и похолодел: они ничего не выражали. Совершенно ничего, ни единой эмоции. Одноклассники походили на внезапно оживших кукол, бледных, невообразимым образом «истончающихся» марионеток. Только конвульсивные подергивания пальцев и мышц еще говорили о том, что это живые люди. У парня от абсурдности ситуации даже голова закружилась, и в этот момент он ощутил в затылке отвратительное сосущее движение. Показалось, будто к его голове кто-то приставил трубочку, через которую пытается высосать мозг. Больно не было, но чувство было неприятным. Вдобавок к головокружению еще и затошнило. Конвульсивно сглотнув, Романа мгновение прикрыл глаза, а когда открыл….

Столовую пронизывало мертвенное зеленоватое мерцание, превращавшее помещение в декорации фантасмагорического фильма ужасов. Но не это пугало. На границе расчищенного «ринга» одноклассники покачивались в нескольких сантиметрах от пола, безвольно повиснув на невидимых нитях. Их подбородки плотно прижимались к груди, будто кто-то и им в затылки воткнул невидимые трубочки, концы которых уходили в потолок. Волкогонову даже показалось, что он на мгновение увидел эфемерные шланги, по которым из ребят выкачивалось что-то склизкое, похожее на мозговую жидкость. Это зрелище, появившись перед его взором буквально на один миг, снова заставило зажмуриться и сглотнуть.

«Сейчас вырвет», — пронеслась мысль, но ее тут же утащило куда-то вверх — туда, куда, судя по всему, тянулся шланг и из его головы.

С трудом повернувшись к зависшему справа от него Масляеву, Волкогонов попытался заговорить, как-то привлечь внимание друга, но ничего не вышло. Тело тоже слушалось с большим трудом. И душу начала затапливать настоящая паника. Ценой неимоверного усилия у него получилось взять себя в руки, сделать несколько глубоких вздохов, прикрыть глаза и кое-как свыкнуться с увиденным. Происходящее казалось безумием. Это просто не могло происходить на самом деле, но Роман привык доверять своим глазам и чувствам. Да и пережитые перипетии в школьных катакомбах, а потом еще случившееся с физруком и на заброшенной военной базе убедили Волкогонова, что и невозможное порой бывает возможным.

Попытавшись сосредоточиться, успокоиться и кое-как разложить шквал панических мыслей по полкам, парень почувствовал, что его слегка отпустило. И не только нервное напряжение. Его ноги снова стояли на полу, а отвратное ощущение в затылке почти прошло.

Роман медленно поднял руку и пощупал заднюю часть головы. Там ничего не было, только кончики пальцев странно кольнуло. Тогда он рискнул слегка дернуть за штанину Андрея Масляева в надежде привести его в чувство или хотя бы привлечь внимание… если, конечно, друг еще способен был в таком состоянии на собственные действия. Андрей закачался сильнее, других реакций не последовало.