– Ты не думаешь, что тебе может быть обидно?

– Нет, не слишком… Почему я должна обижаться из-за того, что с помощью моих яйцеклеток какая-то женщина стала матерью? По сравнению с тем, через что проходят некоторые женщины, моя операция – сущая ерунда, зато благодаря ей я поняла, как сильно хочу иметь ребенка. – Лу хмурится, внезапно ощутив, что чувствует ее «двойник». – Могу лишь представить, насколько тяжело может быть кому-то, кто не может использовать свои собственные яйцеклетки.

* * *

Рич на цыпочках проходит в гостевую комнату. Кэт сидит на краешке кровати, уставившись на свои руки. Он вглядывается: уж не плачет ли она, но она не плачет.

Матрас проваливается, когда он садится рядом.

– С тобой все нормально?

– Нет, со мной все чертовски НЕ нормально.

Дурацкий вопрос, ругает себя Рич.

– Я согласен, это было совершенно неуместно.

– Хуже, чем просто неуместно. Это было жестоко. Саки источает яд. Не понимаю, как Майк мог вообще на ней жениться. Если бы она не была такой хорошенькой, он бы с ней и дня не прожил, клянусь. Ты знаешь, что она не хотела пускать нас пожить, пока мы проходим обследование?

– Правда?

– Да. Похоже, Майку пришлось ее уговаривать, чтобы она разрешила нам приехать сегодня. Я пыталась тебя отозвать в сторонку, чтобы предупредить, но ты не уловил намека.

– Ох. – И снова он тормозит… Это все его вина? – Прости.

– Все нормально. Ты же не знал. – Кэт берет его за руку.

Ну и ну, думает Рич. Если бы Кэт набросилась и на него, он бы не удивился. Когда она очень расстроена, то часто не может сдерживать эмоции, и в данном случае он не стал бы винить ее.

– Она несет такую чушь, – говорит Кэт. – Начиталась этой идиотской книги.

– Какой?

– Ой, не помню названия. Лежит в гостиной на столе. Какая-то австралийка вешает лапшу, дескать, можно получить все что угодно, стоит лишь достаточно сильно захотеть этого.

– Ах если бы, – вздыхает Рич. Никто не мог желать, чтобы рак оказался ошибочным диагнозом, сильнее, чем он.

– Непонятно только, как привязать это все к философии принятия, которую Саки приплела. Ну и мы оба знаем, какой фанатичной она может быть.

Рич кивает:

– Я бы ожидал увидеть такое отношение к медицине от кого-то, кто двинулся на религии, но это не про нее.

– Саки не узнала бы Господа, даже если бы он явился и начал тыкать неопалимой купиной прямо в лицо!

Рич смеется.

– А теперь еще и буддизм?

– Говорю тебе, все потому, что я ей не нравлюсь.

– Вряд ли.

– Именно так, клянусь тебе. Но она мне тоже не нравится. И никогда не нравилась. Если бы она не была замужем за моим братом, то я бы с удовольствием больше никогда не встречалась с этой лицемерной овцой. – Кэт вспоминает одну обиду за другой. – Представляю, если бы Саки нужно было заполнить такой ворох бумаг, как предстоит нам, чтобы ей позволили стать матерью! Меня бесит, что нам нужно проходить проверки на каждом чертовом этапе. Никто не проверял, какие из них получатся родители, до того, как родились Алфи и Дом, правда? – Рич не успевает ответить, а настроение Кэт снова меняется. – Я хочу домой.

Она вскакивает на ноги, хватает еще не распакованный чемодан с полки у изножья кровати, закрывает его и волочит к двери.

– Подожди. – Рич торопится, чтобы преградить Кэт дорогу. – Остановись на секундочку. Подумай. Ты правда хочешь поссориться с Майком?

– Ему стоило вступиться за меня.

– Но он же не был свидетелем вашего разговора и не знает, что случилось.

– Он всегда торопится защитить ее. Как будто она не может быть неправа.

– Можешь себе представить, как было бы ужасно, если бы он не соглашался со всем, что она говорит? Я бы не стал принимать ее слова близко к сердцу, – настаивает Рич. – А как же мальчики? Ты же не хочешь, чтобы тебе запретили с ними видеться?

Кэт начинает плакать.

– Я бы чаще их видела, если бы не Саки… Она понятия не имеет, каково это, да? У нее упругая задница, худые бедра, близнецы и преданный богатый муж. А вот я, жирная и страшная, пережившая раннюю менопаузу… – Ричу хочется возразить, но она тараторит слишком быстро. – Она знает, каково это? Знает, что я себя не чувствую настоящей женщиной? У меня даже работы любимой нет! – Кэт словно лыжник, который потерял управление и несется стремглав по склону, а Рич находится где-то далеко и не в состоянии остановить жену. – Знаешь что?! Пусть бы у нее обнаружили рак, вот тогда она бы узнала. И поделом!

– Ну же, любимая…

– Не надо мне никаких «ну же, любимая»! Будь я ведьмой, то наколдовала бы ей это первым делом! – Кэт взмахивает воображаемой волшебной палочкой.

Рич хихикает.

– Я ее ненавижу! – фыркает Кэт.

– Я знаю.

Он притягивает ее к себе и крепко обнимает. Она не сопротивляется, поскольку устала от споров, и кладет подбородок ему на плечо. Даже в такие моменты – особенно в такие моменты – ему нравится прикасаться к Кэт. Мягкость ее волос, аромат кожи, то, как она двигается, когда мышцы расслаблены. Такую Кэт знает только он.

Рич шепчет ей на ухо:

– Может, все-таки перетерпим одну ночку, любимая? Ты так устала после клиники, столько крови взяли, а теперь еще и расстроена… оба мы расстроены… Думаю, можно было бы нормально поспать.

Он убирает челку с ее лица и заглядывает в глаза. Ресницы промокли от слез, а тушь течет по щекам.

– Не знаю, куда мы можем пойти в столь поздний час. Я не уверен, что мы успеем на поезд до дома, да и отель искать уже поздно.

Кэт мнется, потом говорит:

– Ладно… но ужинать я с ними не хочу.

– Отлично. – Как ему все уладить? И тут у Рича мелькает идея. – А что, если я скажу, что ты плохо себя чувствуешь и решила прилечь?

– Но я голодна! – Она снова садится на кровать.

Типичная Кэт.

– Я могу принести тебе сыра на тосте или чего-нибудь.

– И бокал вина.

– Тогда они не поверят, что ты больна.

– Ну налей тайком. Не обязательно перед ними отчитываться.

– Ладно.

– Обычно в холодильнике стоит бутылка.

– Я постараюсь. А теперь ложись и постарайся расслабиться. Саки не стоит этого, правда.

* * *

– Должен признаться, я умираю с голоду, – говорит Адам.

После целой горы чипсов? Лу сдерживает улыбку. Ей жаль, что он уходит. Она столько почерпнула из их беседы, хотя и чувствует, что они коснулись темы лишь поверхностно.