– Почему не сбежала? – спросил Шалас.

– Устала от войны и бесконечных жертв. Все это бессмысленно. Так что, почему бы не попробовать и не остановить кровопролитие при помощи вашего договора?

– Ты защищаешь людей, – молвил старец, – но в то же время их ненавидишь…почему?

– Потому что даже среди мрази есть невинные дети, которые чисты и сердцем, и душой. Ради их благополучия стоит попробовать… я так думаю…

На этом мой рассказ подошел к концу. Шалас не произнес ни слова, только смотрел на меня немигающим взглядом. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, но Старец на этом завершил наш сеанс.

– Принц, ваш черед переносится на завтрашнее утро. Я думаю, мы все прекрасно понимаем, что вы не обманите и слово сдержите, не так ли?

– Смысл вашего «не так ли», если уже все давно решено? – хмыкнул принц, вставая с колен, – Пошли, принцесса.

Ощущать крепкую хватку Шаласа было приятно и в то же время непривычно. Он вывел меня из этого странного места на свежий воздух. Как оказалось – на дворе глубокая ночь. Моя история продлилась не несколько часов, как было рассчитано, а гораздо больше… Так и шли молча до замка – я опиралась на его плечо, он брел с опущенной головой и о чем-то долго размышлял, местами удивляясь собственным мыслям, что отражалось на его лице. Перед тем, как закрыть за собой дверь и пойти к себе в комнату, Шалас задержался в дверном проеме, как-то странно глянул в мою сторону, будто что-то пытался сказать, но вовремя передумал… Сон без снов… вот все что меня ожидало к концу сего дня.

* * *

Следующее утро выдалось грозным. Шалас все время о чем-то размышлял и при виде меня становился как камень – без эмоций, без взгляда, как статуя, и как бы я ни пыталась прочесть по нему хоть какие-то знаки, зацепиться за самую мелочь, чтобы разгадать, о чем же он думает – все бесполезно… Создалось такое впечатление, что вместо плоти и крови в его жилах течет мрамор. А по камням я читать не умею.

– И долго ты будешь меня игнорировать? – спросила я, не выдержав.

– Ты о чем? – без малейшей запинки, словно и правда не понимает к чему я веду, ответил принц. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, даже пальцы рук оставались в расслабленном состоянии, вот только, судя по его поведению, я, как личность, перестала для него существовать. Для меня это сильно важно? Не думаю, но почему тогда это так меня беспокоит?

– Да так… ни о чем… Закрыв за собой дверь, я отправилась к конюшне. Перед посещением старца осталось немного времени, так что лучше я его потрачу на друзей, чем на выяснение отношений. Сецех, как и ожидалось, достучался таки до темной души Верена, отчего тот был в восторге, а может и наоборот. Везде его преследовал, кусал за хвост и вообще не оставлял одного. Верен, конечно, не привык к такому, поэтому вначале сторонился, боялся, злился, пару раз разнес под корень конюшню, отчего конюх явно был в «восторге», но в итоге сдался. Подойдя ко мне, они оба уткнулись мордами в плечи, нежно пофыркивали, о чем-то друг с другом переговариваясь на своем, лошадином…

– Знаете, ребята, – прошептала я, – я тут душу изливаю, переживаю, а ему все равно… теперь вообще за живую не считает… разве это нормально? Что я такого сделала? Мое прошлое – это часть меня и довериться было так трудно… А самое странное то, что меня это вообще волнует… Отношения строятся на доверии, без этого правила они перестают быть таковыми и просто создается иллюзия взаимопонимания, и прочих совершенно бесполезных в такой ситуации эмоций. Но время быстротечно. Оно то ускользает сквозь пальцы, как горячий песок, то, как мокрая глина, комьями падает оземь.

Сделав глубокий вдох, я совершила несколько кругов верхом вокруг уже полюбившегося мне поля. Надеялась увидеть пушистый хвост Митьки, но все впустую. Этот представитель недокошачьих явно решил набить желудок до состояния сферы и впасть в глубокую спячку где-нибудь на солнышке. И да. В глубокую сытую спячку он впал. На коленях у Шаласа.

* * *

Мяукнув извиняющимся тоном, как самый нормальный кошак, Митька брел вслед за мной, прихрамывая на обе задние лапы. Так ему и надо, предателю, пусть знает, как на стороне гулять и метить принцевы коленки собственными слюнями. Он, конечно, притворяется, ноги от удара по попе еще ни у кого не отнимались, а вот от качественного пендаля вполне себе может быть, так что в перспективе у Митьки еще более бурная молодость да приключения. Все это время принц шел несколько позади. Размышляя о чем-то своем, он совершенно не замечал никого вокруг и даже несколько раз познакомил свой лоб с деревянным столбом, что так красочно вписался в атмосферу. Выругавшись себе под нос (ну совсем не по-царски), он на ходу заплетал свои волосы в косы и пытался пристроить лишние пряди. В принципе, со стороны, получилось очень даже достойно, вот только с рогами он похож на представителя скотного двора, нежели особу царских кровей. Почему-то именно сейчас весь его вид меня раздражал, вызывая несвойственные мне эмоции. Гнев был направлен исключительно на него, все остальные Эрры казались мне довольно милыми. Под тяжестью моего взгляда и явного желания убивать, принц поднял левую бровь с немым вопросом – в чем дело? Я точно так же, без слов, послала его к кузькиной маме соответствующим жестом, отчего Шалас, выпучив глаза и потеряв таки «мраморность» лица, еще раз повстречался с деревянным столбом, набив дополнительную шишку. Так и шли молча. Все трое, терзаемые собственными мыслями. Что-то я устала от этого, когда в моей душе покой наступит? Не говоря уже о счастье, хотя если подумать, то именно эти две взаимозависимые составляющие мне необходимы как воздух.

Орлин сидел все в той же позе, на том же месте. Темное помещение было еще более окутано дурманом, спертый воздух, свечи, веточки различных травок, тлеющие в тяжелой, давящей на плечи темноте. Явно не горящий желанием делиться своей жизнью, принц, подбирая соответствующие слова, пытался обойти самые колкие темы его прошлого. Но не в этом мире.

– Я думаю, принцесса, – Шалас повернулся в мою сторону, – ты обратила внимание на то, что я единственный в своей семье со светлыми волосами и немного не тем цветом кожи… Так вот. Я сын от второго брака своего отца. В то время к альбиносам относились не так хорошо, как сейчас. Их попросту гробили на тяжелой работе, которая не под силу их слабому организму. Когда в королевской семье родился такой ребенок, жители были не в восторге, но смирились с тем, что тут уже ничего не исправишь. Отец защитил мою мать, меня и в итоге от престола нас не отлучили. Братья, особенно Рэн, что родился уже через два года, очень любили поиздеваться над меньшим своим, поэтому синяки на моем теле – это та самая норма, которую приходилось соблюдать помимо своей воли…

* * *

Никогда не любил манную кашу… один вид этой мерзкой жижи заставляет желудок вывернуться наизнанку, да узлом вокруг шеи…

– А ну-ка ешь давай, – рыкнул старший и, не долго думая, с превеликим удовольствием макнул меня лицом прямо в тарелку. Отлично. Теперь эта гадость и на моей одежде. Стандартное начало дня. Ничего не меняется. После завтрака, подождав, пока браться выскажут очередную порцию слов в мой адрес, я направился в башню. Ту, что севернее остальных, еще до конца не достроенная, заброшенная за неимением средств. В принципе, именно там я чувствовал себя спокойно. Окруженный книгами, в темноте при свете свечи я умудрился посадить себе зрение, отчего семейный лекарь был не в восторге, сокрушаясь, что таких «белых и не знаешь, как лечить, все у них не по стандартам» … Да, не по стандартам. Я весь такой нестандартный, что диву даешься, как не сдох еще в подворотне… Злость на свою слабость постепенно наполняла мой разум, но на задворках сознания зрел план, как устроить свою жизнь, добиться желаемого и, конечно же, получить признание отца.