– Позвольте узнать, зачем?

– Вы игнорируете преподавателя в моем лице, не отвечая на поставленные вопросы! Идите и не срывайте занятие! – профессор поправил съезжающие на нос очки.

Худощавый, в висящей, словно мешок, одежде, он не терпел тех, кто отвлекался на его занятиях, и сегодня честь порадовать Лорда Директора своими успехами выпала Петре. Она не видела его толком с того самого утра. Он больше не приходил к ней в комнату, не заговаривал в столовой, не переносил к себе – просто отгородился в один миг, и девушке даже начало казаться, будто между ними не было тех трех полуночных встреч, словно она придумала их в своем взыгравшем воображении. Мимолетная улыбка за трапезой, короткая фраза при случайной встрече в коридорах Академии – это все, чем довольствовалась Петриция.

Она знала, что нельзя заострять на нем свое внимание. «Лорды не постоянны в своих желаниях», – говорила нянечка и оказалась права, впрочем, как и всегда. Но сердце не понимало, что нельзя влюбляться в того, кто потеряет интерес уже наутро. Душа желала одного-единственного мужчину и рвалась к нему, несмотря на появившуюся колющую обиду. Тело требовало нежных объятий, скромных ласк, сладких поцелуев – предавало Петру при виде Лорда эль Свьен.

Можно было прийти самой, но… адептка и так не могла простить себе той ночи, когда сама, без каких либо внешних факторов, согласилась остаться и спала в одной постели с мужчиной по собственному желанию. Нет, она еще не потеряла гордость. Но трепет охватывал, сбивая дыхание в предвкушении встречи…

Ожидание затягивалось. Секретарь смотрела искоса на адептку и делала вид, будто очень занята копошением в каких-то бумажках. Голос директора прозвучал резко и отразился от стен, заставив их обеих вздрогнуть:

– Риана, просите адепта войти.

Секретарь с глубоким недовольством на лице кивнула на дверь, показывая тем самым, что Петра может проходить.

Лорд Директор сидел в своем кресле и что-то увлеченно писал, не обращая внимания на тихую посетительницу. Девушка вздохнула и, собравшись с силами, прошла к свободному креслу. Аккуратно присев, она разгладила складки ученического платья. Несмотря на то, что в резиденции маленькая Леди отдавала предпочтение именно этой одежде, находясь в Академии, ее вкусы кардинально изменились, и теперь удобные брюки стали неизменной частью ее гардероба.

– Я внимательно слушаю. – Ни тени прошлых эмоций, лишь сухость на грани грубости.

– Меня отправил профессор…

– Отвечайте, что натворили!

– Не кричите на меня! – Петра не выдержала и повысила голос.

Ей хотелось встряхнуть директора, чтобы он стал прежним, чтобы с него слетел этот чужой налет. Злость, обуревающая Лорда эль Свьен, заполняла пространство кабинета и явственно чувствовалась, давя на девушку. Грон поднял взгляд на собеседницу, и черты его лица немного разгладились, тогда как губы по-прежнему оставались плотно сжатыми.

– Петра, простите мою грубость. Слишком многое навалилось в последнее время. – Мужчина растер ладонями лицо, пытаясь взбодриться. – Я не хотел повышать на вас голос. Этого больше не повторится. Но почему вы здесь?

Адептка поднялась с кресла и подошла к окну, за которым развивалась невероятная по своей сказочной красоте картина. Петра любила снег, особенно ночью, когда неуловимые хлопья кружат свой дивный вальс под ярким светом магического фонаря, опускаясь на белоснежный рыхлый покров.

– Я отвлеклась на занятии. Засмотрелась на снег. Правда, он прекрасен?

Грон тоже поднялся и, сделав несколько шагов, встал за спиной девушки. Руки, будто нерешительно, легли на девичью талию, и Петра вздрогнула от желанного прикосновения. Мужчина прижался теплой шершавой щекой к нежной щечке, вдыхая такое редкое за последние полгода спокойствие. Два сердца бились в унисон, сплетаясь в долгожданную близость.

– Я и не заметил, что снег уже пошел. – Голос его стал не в пример мягче. – Так быстро настала зима.

– Мне жаль, что у вас столько дел…

– Вам жаль меня или…

– Вас! – поспешно ответила Петра, жалея на самом деле об отсутствии встреч.

– Не стоит меня жалеть. Я сам взвалил на себя эту ношу и, видит Всевышний, добьюсь того, чего хочу! – объятья стали крепче.

– Я могу идти?

– Вы вернетесь на занятия?

– Профессор не пускает провинившихся адептов обратно.

– Тогда, может быть, вы не откажете составить мне компанию за обедом?

– Охотно соглашусь. Дрон очень прожорливый и съедает все запасы со скоростью толпы голодающих адептов.

– Это потому что его истинный облик растет. Давайте ему побольше мяса.

– Разве можно кормить хомяка мясом? – девушка положила ладони поверх рук Грона.

– Он в первую очередь Дракон. А им необходимо мясо. Прикажите ему превратиться в другое животное, если вас не прельщает это с эстетической стороны. А теперь не пугайтесь, пожалуйста, и держитесь крепче.

* * *

– Маскарад по случаю Верхней Ночи Зимы состоится совсем скоро. Вы уже придумали, в чем пойдете?

Ресторация «МониРэль» располагалась в самом центре городка, являясь единственным по-настоящему приличным местом, по мнению Леди и Лордов, обучающихся в Академии Равенства. Бутафорское золото украшало рамы картин, тяжелые люстры и столовые приборы. Миниатюрные копии статуэток из Императорского сада занимали подсвеченные ниши. Чтобы рассмотреть их как следует, Петре необходимо было бы встать и как минимум пройти с десяток шагов от столика, возвышающегося над всем остальным залом на пьедестале, специально отгороженном бархатными шторами от взглядов посетителей.

– Идея есть, но я вам о ней не расскажу. Если вы будете заранее знать мой образ, это нарушит все правила маскарада, и не останется флера тайны и загадочности.

– Я не смогу явиться на бал. К сожалению, мне необходимо быть в другом месте в этот день. – Грон взял ее за руку.

– Жаль, – грустно вздохнула Петра. – Наверняка это будет чудесно.

– Вы раньше не видели балы?

– Нет, – совершенно искренне ответила Петра. – Разве что в детстве устраивала праздники куклам, но это не в счет…

– Я бы хотел быть рядом с вами в этот день.

– Ничего. Я думаю, будет весело.

– Я уверен в этом. А знаете, по окончании маскарада из года в год запускают салют.

– Никогда не видела салютов.

– Это невероятное зрелище. Его создают огненные стихийники. Небо окрашивается разноцветными живыми картинами. – Грусть нахлынула сдавливающей волной, заставляя мужчину размышлять об их необычных отношениях. – Вы так много всего не видели…