– Ну-ка, ребята, отойдите. И откройте рты.

Выстрел – и в двери образовалась брешь.

– Ну вот, теперь я займусь, – сказал сапер.

После взрыва пехотинцы ворвались в помещение, готовые ко всяким неожиданностям.

В большой квадратной комнате они увидели кучку немецких офицеров, столпившихся возле большого круглого стола, заваленного картами, планшетами и какими-то бумагами. Они стояли, подняв руки кверху.

– Guten Tag, – насмешливо произнес Савельев.

Офицеры, находившиеся в помещении, были в крупных чинах.

– Ух ты, сколько генералов! – присвистнул рядовой Меньшиков.

– Сам ты генерал, – ответил ему кто-то. – Тут и полковники есть.

Савельев обтер рукой запыленное лицо.

– Вот что, ребята, забирайте их всех отсюда. Давайте наверх. Forwertz! Schnell!

Бойцы подталкивали прикладами гитлеровцев и теснили их к выходу. Один из немцев, почему-то в гражданской одежде, задержался возле Савельева.

– Herr Offizier! Bitte! Geben Sie mir gehen. Ich werde Sie geben…[1]

Немец протянул ладонь, на которой лежал круглый старинный медальон с изображением льва. Савельев взял его в руку.

– Sie werden der reich Mann! Bitte! Herr Offizier![2]

Сержант перевернул медальон. На обратной стороне его виднелись непонятные знаки, очевидно, относящиеся к античным временам.

Подумав немного, Савельев сунул медальон в карман и подтолкнул немца к выходу.

– Forwertz! Schnell![3]

Немец споткнулся, чуть не упал на бетонный пол и побрел вперед. Он обернулся и жалобно протянул:

– Bitte! Herr Offizier!

Сержант отвернулся. Рядовой Меньшиков подтолкнул гитлеровца в спину.

– Да иди ты! Жирный боров…

– Bitte! Herr Offizier! Herr Offizier!

Кровавая война подходила к концу.

Я торопилась покинуть место нового преступления. Боюсь, что даже слишком торопилась, поэтому могла вызвать ненужные подозрения у случайных свидетелей.

Быстрым шагом я спешила прочь, стараясь не оглядываться и не обнаруживать испуг на своем лице.

Мимо меня промчался автомобиль. Я взглянула на него, когда он удалился на почтительное расстояние, и у меня закралось смутное подозрение, что эта машина мне знакома.

Я остановилась. Автомобиль уже скрылся вдали, да еще свернув за угол, так что мои подозрения так и остались подозрениями.

Я принялась ругать себя, внушая, что с перепугу может померещиться все, что угодно. Весь мир теперь против тебя. Каждый встречный – свидетель обвинения. Каждый постовой милиционер имеет ордер на твой арест. А дома тебя уже ждет прокурор с готовым протоколом, и на его страницах красуется твое собственное признание в преступлении, которое ты не совершала.

Пройдя еще немного, я остановилась, обернулась и внимательно осмотрелась. Вроде все спокойно. Дальше я пошла не таким быстрым шагом, анализируя про себя самые последние события.

Итак, что мы имеем? Перепуганного детектива, у которого начинает болеть голова. Кто-нибудь видел, как ты поднималась в эту квартиру? Нет. Кто-нибудь видел, как ты спускалась? Тоже нет. В самой квартире тебя кто-нибудь застукал? Исключено. Так что же ты волнуешься?

Автомобиль. Что-то он мне напомнил. Но что? Не приходит в голову.

Да успокойся ты! Весь город наводнен автомобилями. Каждый, кто может хоть немного заработать, первым делом стремится купить машину. Чего же ты хочешь?

Я вернулась домой, порядочно проблуждав по городу. На всякий случай. Раскинув карты, я успокоилась окончательно. Судьба не предвещала мне ничего похожего на тюрьму. Да и потом, кто поверит, что такого здорового мужика уложила какая-то девчонка вроде меня. Хотя сейчас такие девки…

Я кинулась звонить Светлане.

На мое счастье, она была дома.

– Светка, бросай все и бегом ко мне!

– Что случилось?

– Со мной ничего. Хочу отчитаться перед клиентом о ходе моего расследования. Так что давай, клиент, пошевеливайся!

Я рассказала все, что сочла нужным. Светлана слушала с мрачным видом и изредка кивала головой.

– Слишком далеко все зашло, – проронила она. – Я не думала, что все обстоит так серьезно. Наверное, напрасно я затеяла это расследование. Черт с ним, с медальоном. Не стоит он таких жертв.

– Ну, не скажи, – возразила я. – Я тут навела справки, если можно так выразиться, и боюсь, что вещица эта очень древняя и стоит немалых денег. И, наверное, немало людей из-за нее уже погибло. Сегодняшнее убийство может быть не последним.

Светлана так и осталась сидеть с открытым ртом.

– Почему ты так уверена? – спросила она.

Я рассказала ей о посещении библиотеки, умолчав о неприятной встрече у стен хранилища знаний.

Светлана задумалась.

– Ты знаешь, – сказала она наконец, – да бог с ним, с этим медальоном. Уж не знаю, насколько он представляет из себя ценную вещь, только в нашем доме эта была самая настоящая безделушка. И никто не задумывался о его подлинной ценности. А я была большой дурой. Мало ли вещей пропадает во время похорон. Когда теряешь родного человека, стоит ли думать о каких-то мелочах. К тому же Бог все видит, пусть он и вершит свой суд.

Вот тут она права.

– И мои родственники здесь, наверное, ни при чем. Претензии предъявлять не к кому.

А вот тут она не права.

– Скажи, сколько я должна тебе за потраченное время, силы и нервы. Я постараюсь расплатиться как можно быстрее.

Я пожала плечами.

* * *

Последующие дни были наполнены серостью, плохим настроением и даже недомоганием.

Дня через четыре после нашей последней встречи мне позвонила Светлана.

– Таня, хочешь съездить за город, развеяться?

– Это в честь чего?

– Георгий приглашает на свою дачу, на пикник.

– На пикник?

– Просто на дачу. У него день рождения.

– А я тут при чем?

– Хочу взять тебя с собой. Мне с тобой как-то спокойнее. Помнишь, мы подозревали Георгия в краже медальона? Мне до сих пор неловко. Он не возражает против того, что мы приедем вместе.