— В моих мечтах оказалось достаточно тебя, — прошептал он, глядя ей в глаза.

— Ты же говорил — бежать?

— Сотни лет я мечтал исчезнуть… А теперь появилась та, из-за которой рушатся все мои планы. Думаешь, так просто отказаться от укоренившейся в сознании привычки повсюду искать смерть? Я боюсь, что так и не смогу совладать со своими старыми установками и тогда заставлю тебя по-настоящему страдать.

— Ты ведь бессмертный, какие шансы, что в ближайшие пару десятков лет, пока я жива, ты найдёшь свой Источник и… — она замолчала, видя его странный взгляд.

— Значит, ты не поняла… Не знаю, как так вышло, но… мой Источник ты.

Глаза Амелии округлились.

— Именно поэтому мне не нужна больше ничья энергия, кроме твоей, поэтому не могу побороть это притяжение, поэтому тебя не ранит моя сила. Стоило мне всего раз прикоснуться к тебе, как я сразу это понял, ведь уже испытывал подобное когда-то давно… — он осекся, посчитав, что ляпнул лишнее, но девушка, продолжая пальцами изучать рельеф напряженного тела Наставника, казалось, и не смутилась, что речь зашла о другой девушке.

— Майя? — неуверенно выдохнула она и Амир вздрогнул.

— Откуда ты…

— Девушка из твоих кошмаров, а теперь и из моих, — буркнула Лея недовольно.

Казалось растерянности Амира нет предела, он даже слегка рот приоткрыл пытаясь сложить странное бормотание своей полукровки в разумную мысль, но тут девушка потянулась и коснулась своими губами его разомкнутых губ, слегка покусывая их, словно дразня, и эти заигрывания моментально нашли отклик в теле Архонта, он склонился к ней навстречу, и, просунув руку под девушкой, притянул полукровку теснее к своему телу, впиваясь в ее рот жарким поцелуем, оставил влажную дорожку на шее, и двинулся к ключицам, и паре нервно вздымающихся холмиков.

Он собирался проявить сдержанность и быть предельно осторожным, однако томительное ожидание того, что Амелия окажется в его руках, кажется, лишило его рассудка.

Свободной рукой он скользнул по нежному бедру, собирая юбку в кулак, и подтянув край ко рту, вцепился в него зубами, и с силой рванул, заставляя шёлк трещать по всей длине почти до самой талии.

Амелия, чувствуя вкус победы, над покоренным Наставником, теперь притаилась, не зная чего ожидать, впитывая его действия, стараясь отвечать ему взаимностью, но отставив в сторону свой агрессивный натиск.

Он поднял на нее свой затуманенный взор и заглянул в глаза:

— Если… — голос прозвучал глухо, — если ты готова стать моей, то, должно быть, завтра я проснусь смертным, — он прервался, будто собирая силу воли: — Если, — снова начал он неуверенно, — продолжишь меня ненавидеть и… захочешь, чтобы я навсегда исчез из твоей жизни, — слова произносились надломлено, но абсолютно серьезно, — только скажи, и я…

— Замолчи, — уверенно прервала его Лея. — И не смей мне угрожать! Ты не имеешь права умирать, даже если я продолжу тебя ещё немного ненавидеть за враньё. А если и дальше собираешься портить такой момент, то, я тебе клянусь, завтра однозначно проснёшься бессмертным! — Лея недовольно сощурилась, и Амир не устоял перед ее хищным взглядом, примирительно улыбнулся и накрыл ее тело своим…

Я вновь оказалась в том саду…

Тяжёлые веки никак не желали оставаться открытыми, то и дело опускаясь, заставляя погружаться меня во тьму, а сознание пыталось уплыть все глубже в пучину небытия.

Тело вдруг сотрясло от боли, и со свистом втянув воздух в легкие, я в ужасе распахнула глаза. Мужчина со свирепым лицом нависал надо мной, а его руки прижимаясь к моей груди, ранили плоть ослепительными вспышками.

— Майя! — рычал, словно разъярённый зверь.

В этом искаженном ненавистью лице я с трудом признала Амира:

— Как ты могла меня предать?!?!

И новая вспышка боли, парализовывающая, не позволяющая даже застонать от невыносимых мучений.

— Ненавижу тебя! — продолжал свирепствовать он.

Прошу не надо больше! Оставь меня! Слишком больно…

Я бы хотела кричать и отбиваться, но не могла даже пальцем пошевелить. Мои веки больше не пытались закрыться, однако я видела, как сад словно погружается во тьму, засасывая все краски, забирая последние крупицы МОЕЙ жизни…

— Майяяя! — пронзительный вопль… голос, некогда любимый и такой родной… принес ещё больше боли.

Может ли быть, что Майя это… я?

В окно пробились первые лучи рассветного солнца.

Амир неторопливо пропускал сквозь пальцы шелковистые волосы Амелии, наслаждаясь едва уловимым ароматом своей маленькой женщины, и вдруг почувствовал, как хрупкое тело в его объятиях вздрогнуло. Ощущая лёгкость, которую ему уже давно не доводилось испытывать, он прижал к себе девушку теснее и коснулся ее макушки губами.

— Лея… — слова, которыми он собирался осыпать девушку в это прекрасное утро, так и застряли в горле, когда на него посыпался град тягостных эмоций: злость, боль, недоверие, страх…

Каждой своей клеткой теперь он ощущал, как напряжено ее тело, а потому разжал объятия, освобождая девушку.

— Скажи мне, что ты не жалеешь о случившемся? — безжизненно спросил он, пока Амелия, не решаясь повернуться к нему лицом, села на кровати, поправляя растерзанное в порыве страсти платье, складывая между собой рваные края подола. Выглядит так, будто она только что вернулась с поля боя. — Ам…

— Не жалею, — честно ответила девушка, и Амир оживился, поднимаясь на колени в постели.

Потянулся к ней и коснулся обнаженного плеча. Девушка снова вздрогнула.

— Посмотри на меня, Лея, — его голос звучал с надломом, ведь он вновь ощутил на себе всю тяжесть ее эмоций.

Амелия неторопливо повернулась. Синие глаза заскользили по озадаченному лицу мужчины.

Архонт приблизился, и провёл ладонью по бледной щеке, не решаясь проявлять чувства настойчивее, будто боясь вспугнуть девушку, однако отчаянно желая прикасаться к ней, чтобы быть уверенным, что она не сбежит:

— Я напугал тебя? — спросил он, поглаживая ее подбородок. — Было слишком больно?

— Амир… — ее умоляющий голос вывел его из зыбкого равновесия, заставляя вспыхнуть серебристыми искрами. — Я задам всего один вопрос.

— Я слушаю, — со всей серьезностью отозвался Архонт, выпрямляясь.

Он было собирался отнять руку от лица девушки, но она поймала его ладонь.

— Майя, — они оба почувствовали, как его тело напряглось, — это ведь не ты… убил ее?

Глаза Амира в ужасе округлились, и вся боль, сдерживаемая столетиями, хлынула на Амелию, которая скрипя зубами, старалась сдержать очередную вспышку.

Девушка прикрыла глаза и из-под ее ресниц выступили слезы.