- Я ни в чем не уверен. Не был уверен, когда это началось, иеще меньше сейчас.

- Думаешь, у тебя есть шанс?

- Нет, не думаю, - сердито ответил Гэррети. - И зачем яговорю с тобой? Это все равно, что говорить с ветром.

Где-то далеко в ночи завыли полицейские сирены.

- Кто-то впереди прорвался через ограждение, - сказалСтеббинс.

Какие они тут неугомонные! Только подумай, сколько еще людейждет тебя впереди. - Тебя тоже.

- Меня тоже, - согласился Стеббинс, и они долгое времямолчали.

- Удивительно, как сознание управляет телом, - сказал оннаконец.

Средняя домохозяйка за день проходит шестнадцать миль, отхолодильника до утюга и обратно, и к концу дня ног под собой не чует.

Коммивояжер может пройти двадцать, школьник, играющий вфутбол, - от двадцати пяти до двадцати восьми... Это за весь день, с утра довечера.

И все они устают. Устают, но не выматываются.

- Да.

- Но представь, что домохозяйке говорят: сегодня до ужинатебе надо пройти шестнадцать миль.

Гэррети кивнул:

- Вот тогда она вымотается.

Стеббинс промолчал. Гэррети показалось, что он недоволен егоответом. Разве не так?

- А ты не думаешь, что она пройдет их до обеда, а потомбудет валяться перед телевизором? Я именно так думаю. Гэррети, ты устал?

- Да. Я устал.

- А вымотался?

- Не думаю.

- Правильно. Вот он вымотался, - Стеббинс указал пальцем наОлсона.

- Он почти уже готов. Гэррети посмотрел на Олсона, словноожидая, что тот от слов Стеббинса упадет.

- Но что его держит?

- Спроси своего дружка Бейкера. Мул не любит пахать, нолюбит морковку. Вот ему и подвешивают морковку перед носом. Мул без морковкивыматывается быстрее. Понимаешь?

- Не очень.

Стеббинс улыбнулся.

- Ладно, посмотри на Олсона. Он уже не любит морковку, хотяон этого еще не знает. Смотри на него и учись.

Гэррети посмотрел на Стеббинса внимательней, не зная,издевается он или говорит серьезно. Стеббинс рассмеялся - звонко и весело,заставив многих идущих удивленно обернуться.

- Иди. Поговори с ним. А если он не захочет, простопосмотри.

Учиться никогда не поздно.

- Хочешь сказать, что это важный урок?

Стеббинс перестал смеяться:

- Это самый важный урок, какой может быть. Урок жизни исмерти.

Реши это уравнение, и ты выживешь.

Сказав это, Стеббинс, казалось, потерял к нему интерес иснова стал смотреть вниз. Гэррети отошел от него и направился к Олсону.

Он попытался разглядеть лицо Олсона и не мог. Кожа егопожелтела и высохла от обезвоживания. Глаза глубоко засели в глазницы. Волосына голове торчали во все стороны слипшимися прядями.

Это был уже не человек, а робот. Тот Олсон, что сидел когда-тона траве и рассказывал про парня, которого застрелили прямо на старте, исчез.

Его больше не было.

- Олсон? - прошептал он.

Олсон шел. Это был ходячий дом с привидениями. От него так иразило смертью.

- Олсон, ты можешь говорить?

Олсон шел. Его лицо смотрело в темноту, и в безумных глазахчто-то светилось, что-то там еще оставалось, но что?

Они взбирались на очередной холм. В легких Гэрретиоставалось все меньше воздуха, и он тяжело дышал, как собака в жару. Рядом сдорогой текла река серебряная змея в черноте ночи. Это Стилуотер, вспомнил он.В Олдтауне течет Стилуотер. Впереди рассыпались огоньки. Олдтаун. Они дошли доОлдтауна.

- Олсон! - позвал он. - Это Олдтаун! Мы дошли!

Олсон не отвечал. Теперь он понял, кого Олсон ему напоминает- "Летучий Голландец", несущийся вперед без экипажа.

Они быстро спустились с холма, свернули влево и перешличерез мост. На другой стороне моста был знак: "Подъем. Грузовикам снизитьскорость". Некоторые застонали.

Подъем возвышался перед ними, как гора, хотя он был совсемневысоким.

Но он был.

Гэррети сделал первый шаг. "На вершине буду задыхаться,как астматик, подумал он, и следующей мыслью было, - если доберусь довершины". В ногах - от бедер до ступней, - встала протестующая боль. Ногиговорили, что не могут больше всего этого выдержать.

"Но вы выдержите, - сказал им Гэррети. - Выдержите илисдохнете".

"Нам плевать, - ответили ноги. - Можешь подыхать".

Мускулы, казалось, размякли, как мороженое на солнце. Онитряслись и прыгали, напоминая плохо управляемых марионеток.

Спереди и сзади сыпались предупреждения, и Гэррети понял,что скоро одно из них достанется и ему. Он уставился на Олсона, пытаясь попастьв такт его шагам. Они взойдут на этот проклятый холм вместе, а потом Олсоноткроет ему секрет, о котором говорил Стеббинс. Сколько еще? Сто футов?

Пятьдесят?

Прогремели первые выстрелы, следом - пронзительный крик,заглушенный новыми выстрелами. Гэррети ничего не видел в темноте, да его и неинтересовало, кто это был. Осталась только боль, режущая боль в ногах и влегких.

Холм спрямился и пошел под уклон. Этот склон был болеепокатым, но мускулы Гэррети не переставали дрожать. "Мои ноги сейчас откажут,думал он. - Они не доведут меня до Фрипорта. Даже до Олдтауна. Я умираю".

Тут ночь разорвал рев множества глоток, дикий и ужасный,повторяющий одно и то же слово:

- Гэррети! Гэррети! Гэррети! Гэррети!

Это Бог-отец. Бог лишил его ног за то, что он хотел узнатьсекрет, узнать секрет... Как гром:

- Гэррети! Гэррети! Гэррети!

Это был не Бог. Это были ученики олдтаунской высшей школы,выкрикивающие хором его имя. Как только они увидели его бледное, измученноелицо, скандирование превратилось в бурю аплодисментов. Парни вопили и целовалисвоих девушек. Гэррети помахал им, улыбаясь, и опять повернулся к Олсону.