— Ваш папа, похоже, очень счастлив в браке с вашей мачехой. Значит, взаимная любовь не такая уж редкость в высшем свете, — деликатно настаивал герцог.

— Да, но печальный пример моей матери заставляет меня сомневаться, ваша светлость. — Ив небрежно пожала плечами. — Я скорее совсем не выйду замуж, чем стану тратить свою жизнь на поиски идеального возлюбленного.

— Вы боитесь, что супружеская постель пробудит в вас тех же демонов, которые правили жизнью вашей матери? — Никто и никогда не осмеливался задать ей этот вопрос.

От изумления Ив резко вдохнула. Хорошо еще, что слуги, шедшие следом, флиртовали друг с другом, смеялись и не могли ничего слышать. Даже Хлоя подумала бы дважды, прежде чем спросить ее об этом, а со стороны мужчины казалось оскорбительным само упоминание о такой возможности. Однако воспоминание о том, как она пылала в объятиях Кольма, шепнуло: что, если его дядя прав? Что, если именно стыд за Памелу и презрение к ней не позволят Ив принять предложение ни одного из молодых людей, желающих на ней жениться? Нет, решила Ив. Перебрав в уме всех своих поклонников, она не нашла ни одного, о близости с которым могла думать без содрогания. Однако глупая идея представить на их месте Кольма вызвала трепет, не имевший ничего общего с холодностью и отвращением.

— Возможно, — сказала она наконец, потому что не смогла возразить. Да и как она могла бы возражать, если воспоминание о скандальной близости к племяннику этого человека и удовольствии, которое она испытала от этого, проникло в самые отдаленные уголки ее сознания и угнездилось там, будто так и должно быть?

— Вы кажетесь мне очень самостоятельной, мисс Уинтерли, — мягко продолжал он. — Так почему вы позволяете давним грехам своей матери определять ваше будущее?

Справедливый вопрос, учитывая, как далеко они вышли за рамки ничего не значащей светской беседы. Добрые намерения герцога буквально светились в его карих глазах.

— Мне кажется, ваша проблема противоположна демону Памелы Вердойн. Возможно, вы рискуете слишком сильно полюбить того, кого выберете, дорогая. Первая леди Фарензе была неспособна любить, и трагедия моего брата в том, что он любил ее, несмотря на это. Но история вашего отца и мачехи подтверждает, что Уинтерли способны на сильные страсти, и я сомневаюсь, что вы им неподвластны. Не дайте счастью, которое может вас ждать с тем, кого вы полюбите, проскользнуть у вас между пальцев…

Наступила тишина, которую теперь Ив уже не смогла бы заполнить незначительными замечаниями по поводу открывавшейся перед ними картины.

— Иногда наша ошибка в том, что мы не сделали, а не в том, что мы сделали, — добавил герцог.

Они уже прошли последний поворот тропы, ведущей к морю, и, проследив за его взглядом, устремленным в какую-то точку на берегу, Ив наконец увидела герцогиню Линейр, сидящую рядом с упрямым племянником своего мужа. Она могла бы и догадаться, подумала Ив, и ей захотелось бросить гневный взгляд на этого хитреца, который привел ее сюда, как будто понятия не имел, что вчера они с Кольмом были вместе. Но как она могла сердиться на герцога, когда видела, что он хороший человек, мучимый чувством вины в отношении своего племянника. На какой-то момент, поддавшись слабости, она просто смотрела на Кольма. Стоя рядом с человеком, который и так знал слишком много ее секретов, она все же позволила себе насладиться тем, как солнце золотило пряди его непослушной гривы, плавно очерчивало линию широких плеч и стройных бедер. Взгляд Кольма был устремлен на красоты природы, и Ив почувствовала острое желание ощутить этот взгляд на себе. Он понятия не имел, что она здесь, что она смотрит на него, как завороженная, и видит сильного молодого человека, на пару часов забывшего, что он искалечен войной и унижен жизнью. Подошедшие к ним лакеи и горничные могли заметить ее взгляд, остановившийся на Кольме Хэнкорте, поэтому Ив отвела глаза.

Ей даже хотелось, чтобы он оставался простым мистером Картером, потому что тогда ей не пришлось бы бороться с грызущим душу страхом, что герцог прав. Когда он уедет, она будет тосковать об этом проклятом человеке, словно кто-то отсек жизненно важную часть ее самой, оставив остальное жить, как придется. Но она все равно отказывалась быть той женщиной, которую он не хотел любить. Он не хотел любить так, как любил его отец, а она слишком горда, чтобы гоняться за мужчиной и заставлять его желать ее, как сделала бы ее мать. Поэтому слава богу, что она не познала всех наслаждений, которые женщина может испытать в объятиях мужчины. Вчера вечером они остановились — или их остановили — как раз вовремя, чтобы брак остался для них вопросом выбора, а не необходимостью, и теперь она сделала свой выбор. Дать ему уехать.

— Моя мачеха сказала, что вы уезжаете в понедельник, ваше высочество? — спросила Ив, не обижаясь на то, что Хлоя услышала об этом раньше нее. Мачеха была хозяйкой замка Даркмер и имела полное право знать, когда ее гости отправятся домой.

— Да, я думаю, мы должны это сделать, пока не случилось еще что-нибудь плохое, — нахмурившись, ответил герцог, явно беспокоясь за своего племянника, отчего Ив слегка вздрогнула. — Видите ли, я не помог ему, когда Кольм был ребенком. Его сестре тоже, хотя моя мать прожила достаточно долго и позаботилась о том, чтобы юную Элеанор отдали в хорошую школу, где она чувствовала себя счастливой. К несчастью, она считала, что мальчиком должны заниматься мужчины. Но, несмотря на усилия семьи разрушить их юные жизни, Кольму и Нелл каким-то чудом удалось вырасти в двух самых замечательных людей, которых я знаю.

— Я уверена, что они видят все это иначе, — смущенно возразила Ив.

— Я ведь сказал, что они прекрасные люди, верно? — с мягким упорством настаивал герцог. Потом он улыбнулся и, похоже, понял, какой он неудобный гость. — В такое ясное многообещающее утро, как это, старые ошибки не должны отбрасывать длинные тени.

— И все же они это делают, — с горьким смирением ответила Ив.

Теперь, когда герцогиня их заметила, Ив гадала, какой доброжелательной отповеди ждать от очередной фанатично преданной Кольму родственницы. Хорошо еще, что здесь нет его сестры, которая взялась бы за нее, когда закончат герцог и герцогиня.

— А-а-а, кофе и суп. Замечательно. Вы очень заботливы, и я позволю себе сказать, здесь хватит на всех нас, — сказала герцогиня слугам, когда лакеи торжественно расставили табуреты, а горничные, постелив на самом большом скатерть и разложив приборы, стали разливать суп по мискам чуть более грубого фарфора, чем тот, который обычно украшал стол лорда.

Невозможно было чопорно сидеть и оставаться безучастной, когда все наслаждались этим импровизированным ланчем в декабре на берегу, укутанные от холодного ветра с Северного моря и согретые солнцем, которое продолжало светить так безмятежно, что вчерашняя непогода казалась сном, если бы не запретный трепет, возникавший внутри каждый раз, когда Ив встречалась случайным взглядом с Кольмом.

Когда с едой покончили и фляги с кофе опустели, слуги немного посидели на подсохшей гальке, наслаждаясь моментом, и тронулись назад. Ив пришлось остаться на месте, чтобы не создавать впечатление, что она избегает Хэнкортов, но ее глаза с тоской смотрели на горничных и лакеев, которые, весело смеясь, возвращались в замок. Герцог, который, похоже, с дьявольским упорством намеревался и дальше досаждать ей, настойчиво желал вести герцогиню прогуляться, чтобы она размяла ноги и по-настоящему согрелась. Вскоре они отошли достаточно далеко, чтобы ничего не слышать, и в то же время оставались достаточно близко, чтобы даже у отца Ив не возникло сомнений, что может произойти очередной конфуз.