– Тут есть что понимать? – высокомерно, еще не оставляя надежду на хотя бы моральный реванш, сказала Лена.

Катарина сыто потянулась на пляжном лежаке, огладила ладонями бока:

– Гормоны, дурочка, гормоны. В стрип-баре я получаю такой выброс гормонов, что утром встаю – посмотри, словно девочка. Ни одной морщинки! – И с горечью добавила: – Эх, видела б ты кекса Милки! Такой розанчик – зубы сводит!

– У Милы есть любовник-стриптизер? – искренне удивилась собеседница. Высохшая на бизнесе, накачанная ботоксом и миллионами Людмила, по мнению Елены, никак не сочеталась с обнаженной грудой проплаченного «мяса».

– Тарзан Наташи Королевой нервно курит взатяжку! Не мальчик – свежая конфетка. Девятнадцать лет, в голове – баран чихнул, зато тело, потенция-а-а-а. – И приуныла: – Н-да. на такого денег немерено надо. Милка на него состояние угрохала. Зато как выглядит – на десять лет помолодела.

– И что, – тихонько вопрошала Лена, – на содержание стриптизера так много денег надо?..

– Квартира. Машина. Подарки. Суточные, – лениво цедила московская Мессалина.

– Ого!

Катарина развернулась к бассейну, печально поглядела на лазоревую воду:

– А ты как думала? За удовольствия надо платить.

– А у тебя. – неловко замямлила Елена.

– А у меня на такую «игрушку» денег не хватит, – чуть ли зубами не скрипнула Мессалина и разинула пасть в нервном зевке.

На следующий девичник Елена прихватила крошечную кинокамеру (сотовые телефоны в то время еще не обладали данной функцией), попробовала снять «половецкие пляски», чтобы попозже порадовать любителей клубнички в Интернете, но ничего толкового не получилось. Недостаток света и неудобный ракурс делали фигуры и лица совершенно неузнаваемыми, сиречь – бесполезными.

А жаль, а жаль. Вот вышел бы сюрприз для Гены и для Паши, когда Москва заговорила б…

Наушничать в открытую Елена так и не решилась: с достоинством переносила свой позор.Читала умные – сплошь печальные – книжки и набиралась опыта, терпения и мудрости.

Примерно через полгода, уже будучи вполне доверенным Катькиным лицом, узнала – та крутит по соседству роман с женатым мебельным магнатом. Высоким, слегка пузатым дяденькой слегка за сорок. У дяденьки был «бентли», мощные волосатые запястья и хорошо поставленный удар на теннисном корте. Кажется, именно среди поставленных подач все и закрутилось.

(И чего было, спрашивается, врать про гормоны и молодых жеребцов, а? Вон пузан с теннисной ракеткой и «бентли» под боком обозначился, так сразу же был к делу приставлен!)

Но вроде бы – шанс. Вроде бы – надежда на скандал. Тем более если все сделать по-умному, изящно, не высовываясь, как учили умные книжки и телевизионные сериалы.

На привокзальной площади Елена купила у хитрого ларечника-узбека мобильный телефон с активной сим-картой, дождалась, пока жена и дочь магната-теннисиста уедут на концерт, а Катарина юркнет на улицу через калитку, и отправила на телефон жены послание: «Сейчас ваш муж встречается у вас дома с любовницей».

Жена, естественно, вернулась.

Но оказалась умной, «не бетонной» женщиной. Ничего не сказав дочери, она приехала одна, нашла в своей постели растрепанную, зацелованную соседку и молча выставила вон: соседку, мужа, чемоданы. Именно в этой последовательности. (Муж и чемоданы через месяц были приняты обратно.)

Фиаско. Надежда показать всему свету, что представляет собой красотка Катарина, не оправдалась вовсе.

И даже больше: лишившись мебельного любовника, Катарина вновь обратила взоры к Гене. А ведь казалось бы. После того как две невестки «подружились», Катарина – неужто совесть проснулась? – стала избегать Геннадия. (Тот, кстати, рвал и метал! И было это видеть больно, ноприятно. Садистское, жестокое удовольствие видеть, как ты, своими руками, руководишь его романом, наносишь укол за уколом, порой даже позволяешь себе немного с «искренностью» поюродствовать: «Ах, милый, у тебя опять головка болит? Может быть, тебе таблеточку, массаж, чайку…»)

Свое нервическое, даже болезненное состояние Елена додумалась оправдывать неуправляемостью Серафимы. Отвлекая себя от ревности, спасаясь от желания прокричать всему миру: «Катарина – гадина, гадина, гадина!!!» – очень вовремя вспомнила советы психологов: не можешь справиться с проблемой, направь силы в другую сторону, найди замену, – она оттачивала зубы в травле Серафимы. Оставаясь внешне все той же доброй всепрощающей мачехой, третировала гордую девчонку с изобретательностью иезуита. Не получилось доказать всему миру, что Катарина – гадина, распутная дрянь! – она успешно, пожалуй, где-то даже развлекаясь, доказала: Серафима неблагодарная девчонка, распустеха, бестолочь и наркоманка.

Подслушала телефонный разговор падчерицы с подружкой – девчонки собирались встретиться в ночном клубе и договаривались, кто «притаранит косячок», достала из обувной коробки тот самый узбекский мобильник и позвонила по телефону доверия МВД: сегодня вечером в таком-то ночном клубе будет произведена продажа крупной партии наркотиков.

Тем же вечером в клуб нагрянула облава «маски-шоу». Все сумочки проверили, карманы обшарили, «детишек» с расширенными зрачками увезли в кутузку.

Геннадий приехал за шкодливой дочерью в милицию и посадил ее под домашний арест на целый месяц.

Спустя который, так же «случайно», девушку, выпившую банку пива, задержал на посту инспектор ГИБДД. (Отдельное мерси тому же узбекскому мобильнику.)

Как просто управлять людьми, зная их наклонности и недостатки…

Примерно года полтора — прилюдно воюя с неуправляемой девчонкой! – Елена провела под сочувственные вздохи со всех сторон. Ее жалели и понимали, ею восхищались и приводили в пример. Казалось бы, еще немного, и Геннадий поймет, какое сокровище ему досталось в жены!.. Прислушается к мнению окружающих, придет в разум, остепенится – как можно променятьсвятую женщину на распутную Мессалину?!

Все эти годы Елена бдительно приглядывала за каждым шагом мужа. Поднаторела в слежке и прослушивании телефона. Набила руку на «невинных» фразах, собаку съела на мелких пакостях: подкинутых под кровать Катарины Гениных носках, «случайно» забытых в ее спальне его же галстуках и запонках. (Кстати, совершенно напрасно старалась. Павел принимал Генины носки и запонки за собственные.) По изменению тембра голоса мужа моментально вычисляла, на каком градусе находится его роман и будет ли свидание.

Однажды дождалась. Субботним днем в середине мая оставила Катарину и Геннадия возле мангала, спряталась за углом дома, уже зная, как не попасться, привычно присматривая за остальными домочадцами.

– Я больше так не могу, – донесся голос мужа. – Я разведусь с Еленой и расскажу обо всем Павлу.

– Господи, не начинай все заново!

Елена будто воочию увидела, как брезгливо скривились губы Катарины при этих словах. Как наморщился безмятежно гладкий лоб, раздулись ноздри.