Огонь вспыхнул, окружная стеной печать и находившихся в ней оборотней, когда сорвались первые с уст Ристарха. Рычащие звуки сменялись шипящими, погружая всех в гипнотическую какофонию. Комната наполнялась жаром, просачивающимся в сознание Лисы.

Чем больше и громче говорил мужчина, тем больнее становилось девушке. Как от звука к слову быстрее закручивалась энергия в печати, так от легкого покалывания боль нарастала до чистой агонии.

Лиса морально готовилась к боли, ведь Лиерс предупреждал её об этих возможных последствиях ритуала. Только никак не ожидала, что в реальности будет так невыносимо тяжело и страшно: кости не просто ломило, их корежило и выворачивало с ужасающим слух хрустом. Мышцы рвало и, как будто, переставляло в другое место. Вены, жилы, капилляры – всё лопалось, заставляя кровавые слезы течь по дрожащим в судороге щекам. Алая вязкая жидкость струилась из ушей, носа, рта, не давая дышать.

Красная пелена застила глаза. Сердце вырывалось из груди, пропуская удары. Лиса уже не могла кричать, захлебываясь собственной кровью, тихо скрипела сорванным голосом от боли и практически не шевелилась. Конечности дергались в конвульсиях, не контролируемые измученным страданиями мозгом.

Ниом, видя состояние лисицы, уже хотел прервать злосчастный ритуал и даже несколько раз пытался прорваться к умирающей девушке, но сила магической печати не пускала его, создав непреодолимый барьер вокруг нее. Целитель метался вдоль огненной стены, взывая к оборотню прекратить творить магию, чтобы спасти девушку, но тот его не слышал, стоя за непроницаемой ко внешним звукам стеной.

Ристарх давно закончил читать заклинание. Щедро напоенная магией пентаграмма горела чёрным пламенем, не пропуская оборотня дальше своего луча шести конечной звезды. За пеленой огненной магии он не сразу заметил состояние дочери, успев произнести ритуальные слова до конца. Лишь после того, как его речь оборвалась, линии пентаграммы засияли иначе: ровно и гладко, перестав дрожать необузданным огнем, позволяя лису ужаснуться происходящим, но не ринуться на помощь истерзанному ребенку.

Магия же считала иначе: посмевшие обратиться к энергии Сонамара получат требуемое, но результат колдовства известен лишь одной Богине.

На небе появилась желая луна и через панорамные окна залы осветила печать, щедро сдабривая ее природной энергией.

В какой-то миг все замерло. Не слышались ни гул ревущего огня, ни испуганные крики целителя, ни удары о невидимый барьер Ристарха. В воздухе зависла густая липкая тишина. Невесомые пылинки красиво мерцали в золотых лучах ночного светила.

Лиса не дышала, наблюдая за переливающимися на свету кристалликами, залетевшими в распахнувшуюся дверь.

Не успел Рейдж вернуться домой, как ему навстречу выскочил перепуганный и встревоженный дворецкий и, говоря какую-то чушь про ритуал принятия в род невесты и недавно ушедшую леди, стал выталкивать обратно под леденящие порывы ветра разбушевавшейся к вечеру метели. Понадобилось несколько драгоценных минут, чтобы понять, что произошло. И уже герцог сам бежал под вымораживающим душу ветром и забивающим глаза снегом.

Дознаватель, взбешённый и злой до последней стадии кипения, влетел в арендованный дом Лиерса. Его ожидания оправдались: не знающие особенности магии его предка дилетанты убивали глупую и доверчивую лисицу. Его Лисицу!

Всё нутро перевернулось, когда Себастиан увидел неподвижную фигуру, замершую в неестественной позе. Девушка не дышала, не шевелила глазами, она даже не кричала от боли – не реагировала ни на что.

– Кретины! Идиоты! Демон вас поглоти! Вы что натворили? – с криком он рванул через печать к Лисе: магия легко пропустила кровного родственника создателя. Рейдж подхватил девушку на руки. – Я вас в порошок сотру. В пыль! Отправлю к демонам на съедение! Низвергну и развею прахом, – прошептал он, прослушивая слабое, едва слышное биение сердца.

Откинул рыжие волосы, закрывшие пол лица, собираясь приступать к искусственному дыханию, но замер. Лиса смотрела на него и слабо улыбалась.

– Пришёл, – тихо произнесла она и потеряла сознание. Голова её уткнулась в предплечье мужчины, не отрывающего от неё ошеломленного взгляда.

Ему не мешал ни налипший на мех капюшона плаща снег, ни крики целителя и оборотня, пытающие до него дозваться, ни неудобная поза, в которой он застыл, намереваясь спасать лисицу. Всё его внимание было сосредоточено на бедном лице с кровавыми разводами, но совсем его не портящим.

В его руках лежала миниатюрная девушка с копной рыжих волнистых волос до плеч, тёмными коричневыми бровями, густыми темными ресницами, прикрывшими изумрудные глаза – он успел рассмотреть янтарные искорки в их радужке и радость от встречи с ним. Странное сочетание: цвет и эмоции…

Маленький прямой нос девушки на аккуратном овале лица выдавал благородную кровь, а розовые пухлые губы пропускали сиплое дыхание.

– Разорву на части этих безмозглых червей, – прорычал герцог, поднимая девушку с пола и вынося за пределы печати. – Вы, пишите завещание, ваши трупы украсят семейные склепы, как только я уложу Лису отдыхать от вашей чрезмерной «заботы».

– Наконец-то! – бесцеремонно оттолкнул герцога целитель, выхватывая его ношу и укладывая её на диван. Ниом только и ждал, когда его пациентку вынесут из печати. – Мой чемодан! Быстро! Ей нужно кровотворящее, срочно!

Забыв обо всех угрозах, дознаватель притянул телекинезом чемодан целителя и достал красный пузырёк. Оставлять девушку наедине с оборотнем и своим целителем он больше не хотел, побаиваясь, что те доведут ее до могилы своими непроверенными ритуалами.

– Магия на неё все ещё не действует. Бинты, настойку подорожника и сладкую воду, – скомандовал Ниом, вливая ведьминское зелье Лисе в рот.

– Здесь нет сладкой воды, – растерялся герцог, в третий раз проверяя содержимое сумки.

– Я принесу, – отозвался оборотень и, пошатываясь от слабости – ритуал опустошил резерв полностью – двинулся на кухню.

Когда Ристарх вернулся с полным кувшином, целитель приказал ему все это выпить и идти отдыхать. Девушку перенесли в приготовленные покои, несмотря на то, что Рейдж пытался забрать ее домой. Отступил герцог только после того, как целитель пообещал «вырубить и его», если он не даст девушке отлежаться.

Итогом ожесточенного спора между ними стало мирное соглашение на эту ночь: девушка крепко спала под надзором грозного дознавателя в доме номер тринадцать по улице Меланира.

***

Утро для Лисы выдалось невероятно трудным и очень шумным: в соседней комнате громко ругались между собой Ристарх с Себастианом. Прогоняя сладкую дымку ускользающего сна, девушка вслушивалась в слова чуть ли не кричавших друг на друга мужчин, силясь понять причину раннего скандала.

– Она не может с вами жить, – раздался громкий и очень раздраженный голос лиса. Эту реплику он повторял уже не в первый и даже не во второй раз за утро.