открыла крышку чайника, вода там была, оставалось только включить, что женщина и сделала.

Мысль о возможном отравлении она отбросила ещё тогда, когда воспользовалась бутылкой с водой у двери.

— Им ничто не мешало убить меня в моей квартире, — подумала она тогда. — Но они почему-то этого не сделали. Значит, и травить пока не будут.

Чай с двумя кусочками рафинада получился неожиданно ароматным, и Калерия заварила ещё один пакетик. Но ее чаепитие было прервано щелчком замка двери. Женщина вздрогнула, напряглась и застыла с чашкой чая в руке. В проеме двери появился тот же мужчина с подносом, на котором стояла тарелка с едой, лежала ложка и пара кусочков белого хлеба. Калерия успела разглядеть за спиной мужчины короткий коридор, который, очевидно, вёл в кухню и там было окно, а за окном угасал закат.

— Значит уже глубокий вечер, — отметила про себя женщина. — Неужели я нахожусь здесь уже целый день? Или это уже следующий подходит к концу?

Мужчина одной ногой ловко прикрыл за собой дверь, лишив женщину красивой картинки, и, молча, повелительным кивком головы снизу-вверх, велел Калерии освободить место на столике. Она поняла и не дожидаясь его новой команды перенесла на столик содержимое подноса. На лице мужчины отразилось некое подобие то ли улыбки, то ли ухмылки, и он вышел.

У Калерии вертелись на языке вопросы, но она решила пока не спешить. Тем более, что догадывалась — ответ вряд ли получит, а то ещё и рот ей запечатают. Она до сих испытывала дискомфорт на коже вокруг рта от грубо сорванного скотча.

С утренней чашки кофе с молоком ещё дома во рту Калерии, кроме воды и чая, не было ни крошки, и она заставила себя съесть и пюре, и сосиску. Тяжёлая еда на ночь сделала своё дело и Калерию снова потянуло в сон. Ее раздражал яркий свет высокого торшера, стоявшего у изголовья дивана, и она решила его выключить. В поисках кнопки выключения, она обогнула угол дивана и обнаружила у торшера полочку, которую раньше не заметила из-за высокого валика дивана. А на ней — пакет с лекарствами. Заглянув в него, она с удивлением нашла там свои препараты. Это было поразительно.

Чего-чего, а этого она никак не ожидала. ОНИ заботятся о ее здоровье? С какой стати? Горячее питание, лекарства и полная изоляция от мира, что это значит? И это было странно. Ведь с ней должны расправиться. В том, что ОНИ собираются поступить именно так, Калерия не сомневалась ни минуты.

У женщины сон как рукой сняло. Несколько часов она не находила себе места: то лежала, то бродила по квартире, то садилась, размышляя, что происходит. Можно ли ей расслабиться и забыть свои страхи? Одно время она даже заподозрила, что похищение не имеет отношения к ее делу. Может быть, это какая-то операция ее охранников, ради неё самой. Но вспомнив, как грубо производился ее захват, от этой мысли отказалась. Наконец, измотав себя думами и долгим пребыванием на ногах, прилегла и заснула.

У Калерии не было с собой часов, и она не знала, сколько проспала. Встав и умывшись, она почувствовала себя физически значительно лучше и, выпив чашку чая, стала ждать. Открытие, сделанное ею вчера при обнаружении своих лекарств, не избавило ее от страха. Заставляя себя ни о чём не думать, она разглядывала фотообои на месте окна, ходила по комнате.

Когда звякнул язычок замка, мурашки вновь прокатились по всему ее телу. Но это был завтрак, причём, завтрак горячий. Ей принесли манную кашу со сливочным маслом.

— Прям, санаторий какой-то, — опять подумала она.

Еду принесла та же женщина, что заходила вчера. Калерия попробовала с ней заговорить, но из этого ничего не вышло. Женщина отрицательно покачала головой и уже на выходе сделала пальцами рук какой-то знак. Калерия не поняла, но у неё возникло подозрение, что это был знак из тех, что используют немые в своих беседах друг с другом.

Время тянулось страшно медленно. Для женщины, обычно достаточно подвижной в жизни, это было нелёгкое испытание. Ожидание чего-то крайне неприятного для неё и, скорее всего, смертельно опасного, угнетало. Лекарства, горячее питание не только не ослабили ее страхи, но в этой заботе о ней она чувствовала какой-то ещё более опасный для себя подвох. Она была уверена, что уж сегодня-то все случится, откроется, она увидит тех, кто стоит за ее похищением, узнает, зачем ее похитили. Собственно, ответы на свои вопросы она и так хорошо знала. И облилась холодным потом, когда несколько часов спустя, снова клацнул дверной замок. Ноги не держали ее, и она опустилась на диван.

Но вошли те же молодые люди, принесли обед.

У неё не было абсолютно никакого аппетита, ее тошнило от всплеска страха, и она руками показала, чтобы они уносили еду. Она хотела это сказать им, но голос ей отказал. Они молча расставили принесённое на ее столике и, забрав старую посуду, ушли.

Калерия упала на подушку и разрыдалась. Она долго так лежала, всхлипывая. Напряжение, нараставшее в ней с утра по мере того, как она ждала развязки, и сопровождавшееся растущей болью в затылке, понемногу спадало. И она задремала на мокрой от слез подушке.

На ужин она получила овощное рагу. Женщина, увидев, что Калерия так и не притронулась к обеду, осуждающе покачала головой. И что-то показала пальцами рук мужчине. Тот пожал плечами.

Калерия окончательно поняла, что женщина немая, а может и глухая, и попробовала заговорить с мужчиной. Она попросила принести ей часы.

Женщина, глядя на своего спутника, кивнула. Но он никак на это не отреагировал. Уже в дверях женщина вдруг повернула назад. Сняв с руки свои часы, она бросила их на диван.

Осмотрев дамские часики, Калерия поняла, что они совсем не дешёвые, если судить по марке. С часами она почувствовала себя как-то увереннее. Утром женщина принесла другие часы, но из числа уже совсем простых, а свои забрала.

Неожиданно для Калерии она повелительным движением руки согнала ее с дивана и заставила мужчину поднять сиденье. В чреве его оказались книжные залежи в виде детско-юношеской литературы и простеньких изданий в бумажных переплётах карманного формата. Если бы не обстоятельства, Калерию в этот момент можно было бы назвать счастливой. Пока она разглядывала это чтиво, молодые люди бесшумно исчезли. Калерия обернулась уже на звук ключа в замке.

Шли дни за днями. Калерия как-то втянулась в этот ритм заточения. Она объяснила затянувшееся ожидание решения своей судьбы занятостью ее врагов чем-то