Мы как раз вошли в ворота ущелья. Бежать было скользко, но никто не упал, и моя группа не растянулась длинной цепочкой. У ворот с двух сторон высились столбообразные скалы. Я не давал приказа, но снайперы свое дело и без меня хорошо знали. Они забросили винтовки за плечи и стали взбираться наверх.

Первым доложил младший сержант Агафонов:

— Товарищ старший лейтенант, я на месте, занял позицию, вижу в прицел Махалова и его группу. Ищу бандитов.

— Ищи.

— Я тоже занял позицию, — тут же сообщил сержант Сухогоров. — Бандитов вижу. Из-за камней они не высовываются. Прячутся.

Не зря, выходит, я до седьмого пота гонял своих бойцов на батальонном скалодроме. Особенно доставалось как раз снайперам, которые даже жаловались мне, показывали свои ободранные руки. Каждый из них был крепким, физически сильным человеком, следовательно, вес тела имел вполне нормальный, далеко не самый малый.

При этом снайперам, как, впрочем, и саперам, радистам и представителям ряда других воинских профессий, на занятиях по общефизической подготовке не рекомендовалось поднимать тяжести, вес которых превышает двадцать пять килограммов. А тут моим стрелкам приходилось порой на одних руках свое тело таскать. Это в среднем в три раза больше допустимого. Тем не менее снайперы занимались упорно. Теперь такая вот подготовка давала им возможность свободно чувствовать себя при подъеме на скалу и при спуске с нее.

Не потеряли мои бойцы навыков скалолазания и за время командировки. Конечно, в военном городке сводного отряда спецназа ГРУ, сразу позади нашей казармы, тоже проходила полоса разведчика, которая завершалась как раз скалодромом. Пусть он и был намного более простым, чем наш батальонный, который допускал даже прохождение обратного угла. Нам приходилось забираться на скальный козырек, используя только силу рук.

За три месяца, в течение которых мой взвод находился в командировке, занятия на полосе разведчика и на скалодроме, естественно, я сумел провести только один раз. На большее у меня просто времени не было. Отцы-командиры постоянно бросали нас в бой, гоняли по разным республикам Северного Кавказа. Но в местах работы взвода хватало с избытком настоящих, а не учебных скал. У нас не было тренировок, но зато практики хватало с избытком. Это сказывалось, давало положительные результаты.

— Агафонов! — позвал я.

Младший сержант без пояснений понял, что меня интересует.

— Нашел я их, товарищ старший лейтенант, — сказал он. — Изначально я думал, что они дальше, ближе к повороту расположились. А до них совсем недалеко.

— Специально эту позицию, я думаю, они не выбирали. Не до того им было. Ищи, какой камень вам с Махаловым удобнее разбить.

— Я уже нашел. Самый левый. За ним пара человек прячется.

— Да, это самый слабый камень, — сказал сержант Сухогоров и добавил: — Серега, согласуй свои действия с Махаловым. Ким, ты слышишь нас?

— Я понял. Самый левый камень. Рассматриваю его в прицел автомата. Сейчас наведу пулемет. Вот так. Не сдвинуть бы. Сережа, стреляй, я добавлю длинные очереди. Кстати, товарищ старший лейтенант, я со связи уйду. Иначе совсем оглохну. Буду только время от времени включаться. Если что-то нужно станет, шлите персональный вызов. Я сразу отвечу.

Я знал, что пулеметчики, работающие с крупнокалиберным оружием, предпочитают затыкать уши большими и глухими берушами, да и то после стрельбы не сразу начинают все нормально слышать. Но это, как говорится, издержки производства. Наши наушники благодаря плотному прилеганию при отключенном микрофоне вполне могут беруши заменить.

Потому я не удивился желанию сержанта Махалова и только ответил:

— Действуй!

Я остановил взвод, чтобы бойцы не мешали снайперам, не закрывали им обзор, когда пробегут двадцать метров. Там, во второй половине первого коридора ущелья, был небольшой перевал. Если солдаты окажутся там, то стрелки, забравшиеся на скалы, могут не увидеть целей за их спинами. Бойцы выполнили команду, все остановились за моей спиной, в любой момент готовые снова бежать.

«Корд» громыхнул. Видимо, потому, что позиция снайпера находилась слишком близко к открытому пространству, да и намного выше нижнего уровня, сильного грохота по ущелью не прошло и эхо между стен не разгулялось. Ему и негде было раскатиться. Может быть, еще и потому, что здесь стены ущелья были относительно невысокими, особенно в сравнении с теми, которые встретились нам в другом, куда мы перебрались из этого.

Но я к такому был готов, потому что это ущелье уже знал. Как-никак, мы трое суток вели здесь бой. Тогда в первых коридорах ущелья «Корд» тоже был плохо слышим. Звучал-то он все равно громче другого оружия, но все же не так внушительно, как в отдельных местах и этого ущелья, и других, когда передразнивал артиллерийские орудия. Но напугать бандитов вполне можно было и этим звуком.

Тут же как с цепи сорвался, длинной очередью ударил пулемет. Сначала, когда мы только прибыли сюда, я слышал его выстрелы с открытого пространства, более того, еще и через наушники. Тогда они не показались мне слишком уж громкими. Это, скорее всего, из-за отсутствия эха. Но сейчас, когда мы вошли в ущелье, звук стал достаточно серьезным для того, чтобы объяснить бандитам наши нешуточные намерения.

Я поднял бинокль с тепловизором, который не пожелал оставить подполковнику Звягинцеву, посчитал, что тот при необходимости всегда может потребовать автомат у любого из бойцов второго отделения, оставшихся с ним, и воспользоваться тепловизионным оптическим прицелом. Да ему там, в том ущелье, и рассматривать-то, казалось мне, уже было нечего. Однако и мой бинокль оказался пока бесполезным. Перевал в первом коридоре ущелья закрывал от меня, стоявшего в низине позиции, не только моих бойцов и подполковника Рагимова, но и позицию бандитов.

У меня на выбор было два варианта дальнейших действий. Я мог забраться на одну из двух скал, где расположились снайперы, и потеснить своего стрелка или быстро добежать до перевала и устроить себе смотровую площадку там. Один я ни в коей мере не смогу закрыть снайперам поле обзора. В случае чего они всегда смогут по связи подсказать мне, куда я должен сместиться, чтобы не мешать им прицельно стрелять. Кроме того, я мог изначально прижаться к стене, воспользоваться кромешной темнотой. Там меня никто не увидит даже в том случае, если я буду стоять в полный рост.

Я коротко посмотрел на одну и на другую столбообразные скалы, пришел к выводу, что площадки наверху предельно малы для двух человек, поэтому предпочел второй вариант. При этом я нисколько не сомневался в себе, наверняка знал, что смогу забраться на любую из этих скал даже быстрее, чем это сделали мои снайперы. Навыки такого рода я отрабатывал вместе со взводом в этом его составе и, кажется, в трех предыдущих, как только на полосе разведчика в батальоне появился скалодром. Тем не менее я выбрал второй вариант по причине, которую уже назвал.

— Взвод, ждать моей команды на месте! Я выдвигаюсь вперед, на рекогносцировку.