Поэтому я нисколько не сомневался в том, что три бойца моего взвода даже без помощи следователей и ментов справились бы с такой простой задачей, не дали бы стрелять четверым бандитам, оставшимся в живых. Они превосходили боевиков за счет выучки и технологического преимущества своего оружия. Те люди, которым не слишком-то надоело жить, обычно под заградительным огнем не высовываются из укрытия.

— Взвод, за мной! Снайперы, занимайте позицию у ворот и контролируйте пространство впереди. Работайте аккуратно. Своих не перебейте. Взаимодействуйте с пулеметом по обычной схеме. Ким, ты оценил задачу?

— Понял. Работаем, — уже не за троих, а только за двоих ответил сержант Сухогоров.

— Понял, готов включиться, — сообщил сержант Махалов. — Мой «Утес» с удовольствием поработает еще немного. Агафонов покажет, куда стрелять. Или я ему. Я же видел, где бандиты прячутся.

— Думаешь, они в детстве ползать не научились? — съехидничал я. — У Агафонова мощный тепловизор. Пусть он рассматривает, найдет свечение за камнями и тебе сообщит. У тебя же на пулемете оптика только дневная, да?

— Так точно! Только дневная. Поэтому я ею и не пользуюсь.

Я хорошо знал, что могут натворить две снайперские винтовки калибра двенадцать и семь десятых миллиметра и как они работают в паре. Одна из них — «Корд» — считается дальнобойной. Это значит, что она имеет чрезвычайно мощный патрон. Ее пуля способна попасть точно в цель на значительном расстоянии.

Но в данной ситуации «Корд» можно было использовать совершенно иначе. Эта винтовка и крупнокалиберный пулемет «Утес» были в состоянии расколоть или, в зависимости от размера, просто своротить с места камни, за которыми прятались бандиты. Как говорила практика, такая вот работа обычно заставляет боевиков шевелиться, искать новое укрытие.

Тогда уже наступит очередь работать сержанту Сухогорову с его «Выхлопом». Он отлично умеет отлавливать подвижные цели. Выстрел «Выхлопа» бандиты могут и не услышать. Но они обязательно заметят его эффективность, которая сама собой перерастает в эффектность и попросту пугает боевиков.

— Товарищ старший лейтенант, объясните, пожалуйста, вы товарищу подполковнику, — буквально взмолился сержант Махалов. — Мое мнение ему не интересно. Я званием и возрастом не вышел.

— Что случилось? — спросил я.

— Следственная бригада из верхних гротов, вооруженная пистолетами и одним трофейным бандитским автоматом, готовится в соответствии с приказом подполковника Рагимова атаковать бандитов в спину. Но я в этом случае не смогу использовать пулемет. Он же скачет вместе со станком как козел, хотя я ножки и обложил камнями. Куда часть пуль полетит, мне неизвестно.

Я понял ситуацию. Рагимову не терпелось доказать, что он не только подполковник юстиции, но и боевой офицер, вполне достойный высокой правительственной награды за воинскую доблесть. Поэтому этот господин и отдал приказ, убийственный для своей бригады.

— Ким, звонить долго будет. Дай свой шлем Рагимову.

— Минутку.

Чтобы передать шлем, минуты не требовалось. Но, видимо, Махалову пришлось объяснять подполковнику юстиции, куда следует говорить и где — слушать.

Наконец-то я услышал знакомый голос:

— Да, старлей, слушаю тебя! — Со мной уже говорил не истеричный тип, не знающий, что делать, а боевой командир, полностью уверенный в себе.

— Товарищ подполковник, у вас какие потери? Кажется, почти вся охрана и еще ваши сотрудники?

— Да, потери у нас излишне большие.

Однако в голосе Рагимова не слышалось особого раскаяния и чувства вины.

— А будут еще больше. Возможно, и у нас. Я из-за вас оставил против сильной банды только одно отделение, с остальными бойцами ринулся вас выручать. Мои ребята вместе с подполковником Звягинцевым могут погибнуть.

Мне оставалось надеяться только на то, что сам подполковник Звягинцев не взял у кого-то из солдат шлем для управления действиями отделения и не слышит мои слова. Ладно, пусть даже и так. Он сообразит, что я вру ради благого дела.

— Кроме того, такой мощный крупнокалиберный пулемет, как «Утес», невозможно удержать на месте. Тем более что ночного прицела он не имеет. Если ваша следственная бригада окажется позади позиции бандитов, то она будет уничтожена пулями, разрывающими человека на части. Сержант даже не увидит, в кого он попал. Ваши люди погибнут. Благодаря своему приказу вы из следователя благополучно превратитесь в подследственного. Судить вас будет военный трибунал.

— Я тебя не понял, старлей! Я что-то не так сделал?

По голосу подполковника мне стало ясно, что он готов пойти на попятную и только ищет подходящий вариант, чтобы выйти из ситуации с наименьшими репутационными потерями для себя.

— Остановите свою следственную бригаду немедленно, прямо сейчас, пока это возможно. Иначе они погибнут. Быстрее, товарищ подполковник.

— Я понял тебя, старлей, сейчас буду звонить. У нас связь только сотовая.

— Звоните. «Утес» подождет.

Прошло меньше минуты. По шуршанию мембраны микрофона я догадался, что сержант Махалов настоял на возвращении себе шлема с гарнитурой связи. Так и получилось. Теперь сержант начал исполнять обязанности переводчика, а два его бойца давали одну очередь за другой в сторону бандитов.

— Товарищ старший лейтенант, подполковник Рагимов дозвонился до своих подчиненных, пусть и с трудом. Он говорит, что следственная бригада была уже совсем близко. Тем не менее подполковник отдал приказ всем вернуться за последний поворот и там ждать развития событий. Туда пулемет не достанет. Если они носы высовывать не будут, то им ничего не грозит.

Я не понимал, как следственная бригада, не имевшая приборов ночного видения, ориентировалась в темноте, на каком основании уверяла, что она близко от бандитов. Такое вот определение казалось мне расхожей фразой, придуманной лично подполковником Рагимовым, который пытался оправдать свои неумные действия.

На самом же деле после первого выстрела из пистолета бандиты могли повернуть стволы в обратную сторону. Они лежали не за бруствером, а в россыпи крупных камней, которые и со спины их тоже в какой-то степени прикрывали. Четыре автомата вполне могли достаточно быстро уничтожить почти всю следственную бригаду.

Чтобы действовать успешно, следакам необходимо было неслышно подобраться к бандитам вплотную. А сделать это сложно, особенно если учесть, что заградительный автоматный огонь не прекращался ни на минуту. Пули могли следаков достать. Так обязательно и вышло бы, если бы не тепловизионная оптика на наших автоматах.

Но если бы следаки попали в поле обзора тепловизоров моих бойцов, то сержант Махалов и автоматчики обязательно сообщили бы мне об этом. Однако я такого доклада не услышал. Это как раз и говорило о том, что подполковник Рагимов выдавал желаемое за действительное.