— Нет, товарищ старший лейтенант. Бойцы обучены. Если что, они будут поверху стрелять. Этого достаточно, чтобы бандиты головы под камни засунули, прямо как страусы в песок.

— Работай!

Коммуникатор «Стрелец» показал, что Махалов от связи отключился, как и двое его бойцов. А уши подполковника Рагимова и тех следаков, которые были рядом с ним, меня не особо сильно волновали. Пусть эти бюрократы почувствуют, что такое настоящий бой! Через пару часов они очухаются и будут нормально слышать. Инвалидом по слуху еще ни один пулеметчик не стал. По крайней мере я о таком не слышал.

Но героями следаки себя обязательно почувствуют. Хотя бы потому, что выполнят, пусть и не очень умело, малую часть нашей обыденной работы.

Командир третьего отделения мои слова слышал. Поэтому после моего кивка он сразу шагнул в сторону Макеева, стоявшего чуть сбоку, и протянул ему две гранаты «Ф-1» из своих запасов. У Макеева лимонки кончились еще во втором ущелье, когда он в паре со старшим сержантом Ничеухиным действовал.

— Товарищ старший лейтенант! — обратился ко мне сержант Сухогоров. — Нам с Агафоновым головы наших бойцов обзор закрывают. Пусть парни по стенам рассредоточатся, если можно.

Мне давать бойцам приказ даже не пришлось. Солдаты поняли все сами, сразу сдвинулись, освободили снайперам сектора обстрела. Никому из них даже пригибаться не пришлось.

Встречных выстрелов из глубины ущелья нам ждать не приходилось. Во-первых, бандитов надежно контролировали снайперы. Они не позволили бы им головы над камнями поднять, чтобы увидеть, куда следует стрелять. Во-вторых, боевиков караулили автоматы с ночными оптическими прицелами группы сержанта Махалова и подполковника Рагимова. Сказывалось наше обычное преимущество в высокотехнологичном оружии. Сами бандиты не имели в своем арсенале ночных прицелов.

Когда мы уничтожали здесь же, в этом самом ущелье, основной состав банды, только у двух подстреленных боевиков нашлись монокулярные очки ночного видения, которые не позволяют смотреть дальше, нежели под собственные ноги. А для прицеливания они и вовсе не годятся.

Это все я просчитал на случай, если бы очки ночного видения оказались и в этой группе. Вернее, у тех недобитков, которые от нее остались. Будь у них ночные прицелы, они еще раньше смогли бы увидеть, что их ждет горячая встреча, и не преминули бы использовать эти приборы во время схватки.

На самом перевале остался я один. Мне казалось, что я снайперам не мешаю.

Но все же я спросил:

— Сухогоров, зона просмотра свободна? Стрелять придется, в мою голову не угодишь ненароком?

— Я постараюсь, товарищ старший лейтенант, не угодить. Но все же вы лучше бы сдвинулись вправо, туда, где раньше стояли. Я на скале уже и без того в сторону принял, но дальше некуда. Там запросто можно будет свалиться от отдачи.

Да, даже при наличии мощного дульного тормоза и амортизирующего приклада отдача у любой крупнокалиберной снайперской винтовки солидная. Она в состоянии человеческое тело с места сдвинуть. Особенно при стрельбе стоя или с колена.

Но сейчас мои снайперы лежали. Я еще пять минут назад рассмотрел их ноги, не умещавшиеся на площадках. Тот и другой могли опереться каблуками разве что о воздух. Но сдвинуть с места тело лежащего снайпера отдача не сумела бы.

Тем не менее я желал обеспечить снайперам наибольший комфорт в работе, да и о собственной безопасности тоже подумал. Поэтому послушно сделал шесть шагов вправо и остановился рядом со старшим сержантом Стразаридзе. Он в прицел автомата наблюдал за своим бойцом, которого только что послал вперед. Лишь там я поднял к глазам бинокль.

Спину рядового Макеева я видел хорошо. Он бежал быстро, не пользовался очками ночного видения, которые, как и я, из рюкзака даже не вытащил, и стремительно приближался к позиции, на которой стоял пулемет. Сержант Махалов, видимо, что-то услышал, обернулся и приподнялся при его приближении.

Их разговор между собой, который в любом случае состоялся, поскольку бойцы должны были обсудить предстоящие действия и разделить обязанности, я не слышал. Махалов отключился от связи. Наверное, он собирался дать еще несколько очередей из пулемета или же хотел поручить это дело кому-то из пары бойцов его отделения, которые находились рядом со своим командиром. Сержант заранее предупредил меня об этом.

А у рядового Макеева был, как мне уже объяснил старший сержант Стразаридзе, сломан микрофон. Не совсем, как я понял, и не сам он, а только его крепление на шлеме. Такое время от времени случается. Микрофон теперь не держался на своем обычном месте и не передавал то, что рядовой говорил. Мои наушники улавливали только отдаленные, ничего не значащие звуки.

Да и разговаривали рядовой с сержантом, надо думать, без крика. Они нисколько не хотели переполошить бандитов, дать им понять, что спецназовцы что-то против них задумали.

А потом, как показал мне бинокль, оба пригнулись и перебежали вперед метров на двадцать. Какое-то время тот и другой лежали за одним большим валуном, проверяли, не последует ли со стороны пары бандитов, остававшихся в живых, какой-то реакции на их перебежку. Ничего подобного не произошло.

Бежали бойцы совершенно правильно, не топали. Надо думать, они обходились без мата, брошенного в сторону ночной темноты и всем надоевших горных ущелий. Их дно стабильно бывает усыпано камнями самого разного размера, о которые запросто можно споткнуться.

Чтобы такой беды не произошло, требуется, во-первых, уметь не только видеть, но и чувствовать то, что у тебя под ногами. Во-вторых, необходимо ставить ступню особым образом. Мои солдаты всему этому были обучены. Я сам их натаскивал. Поэтому темнота им не страшна.

Я продолжал наблюдение в тепловизор. На мой взгляд, передвигались бойцы совершенно правильно. Автоматы с ночными оптическими прицелами были у того и у другого. Конечно, оба полагались на снайперов, да и на пару солдат первого отделения, которые вели постоянный обстрел импровизированного бруствера позиции бандитов.

Тем не менее оба спецназовца помнили старое правило. Полагаться на товарища в бою, конечно, можно, но надо и самому постоянно заботиться о собственной безопасности.

Поэтому бойцы стремительно совершали перебежки от одного камня к другому, который облюбовывали заранее. Длина их рывков составляла максимум пять шагов. Спецназовцы передвигались поочередно. Они не обязательно прятались за одним и тем же камнем. Более того, с каждой перебежкой расстояние между рядовым и сержантом увеличивалось.

Странно, конечно, говорить, что два человека разворачивали веер. Обычно это делает как минимум отделение. Но они действовали именно так.

При этом рядовой с сержантом ни на миг не забывали об обязательном правиле. Когда один перебегал, второй переводил дыхание, наводил ствол на бандитский бруствер и держал его под прицелом. Нельзя было допустить, чтобы кто-то из боевиков вздумал высунуться оттуда, даже просто протянуть руку с оружием и дать перед собой неприцельную очередь. Пусть она и пущена наугад, в белый свет как в копеечку, но по закону подлости всегда может оказаться точной и в кого-то попасть.