— Да, смысл не прослеживается… Но если бы мы могли узнать группу крови Мишустиной…

— То что?

— Сравнили бы ее с группой крови, которая была у Торнавского.

— Верно, — согласилась Мирослава. — И все же…

Морис догадался, что она что-то задумала, но не стал ее расспрашивать. Придет время, сама расскажет.

Похороны Марианны должны были состояться на родине Валевского — в Пскове, и управляющий улетел туда один, отказавшись от какого-либо сопровождения.

На следующее утро Мирославе позвонили, и она ворвалась в комнату Мориса с трубкой в руке:

— Миндаугас, проснись!

— Ради бога, что случилось? — Он спешно закутался в простыню. — И вы не могли бы стучать, прежде чем врываться?

— Извини, все никак не могу привыкнуть, что ты такой нежный. Мне дают свидание с Константином! Я выезжаю немедленно.

— Мне поехать с вами?

— Нет.

— А чем мне заняться в ваше отсутствие?

— Еще поспи.

— Благодарю.

— Не иронизируй. А потом погуляй в саду, может, с кем-то интересная беседа завяжется. В общем, сам ориентируйся по ситуации.

— Хорошо. Теперь я могу поспать?

— Можешь, — усмехнулась Мирослава и быстро покинула комнату.

Морис перевернулся на другой бок и попытался заснуть, но ему это не удалось. Промучившись минут двадцать, он поднялся с постели и, поминая всех литовских чертей, отправился в душ. В столовую он спустился очень рано и нос к носу столкнулся с Настей.

— Вы уже встали?! — обрадовалась девушка. — Завтракать будете? Принести вам оладий? И там еще отбивная вчерашняя осталась. Я могу подогреть.

— Нельзя ли мне овсянки с фруктами?

— Ой, конечно, я сейчас принесу. — Настя умчалась на кухню.

Морис взял со столика первый попавшийся журнал и углубился в чтение статьи об экономике страны. Через десять минут он отшвырнул журнал и подумал, что надо было захватить книгу. Еще минут десять спустя появилась улыбающаяся Настя и поставила перед Морисом его завтрак.

— Спасибо, — поблагодарил он девушку и признательно ей улыбнулся.

Она тотчас расцвела ответной улыбкой. Миндаугас принялся за еду, но горничная не уходила, она стояла рядом с Морисом и не сводила с него глаз.

— Вы что-нибудь хотите спросить? — не выдержал он.

— Нет, — быстро произнесла Настя. — То есть — да!

— Что же?

— А детективом быть трудно?

— Не очень, — усмехнулся Морис.

— А я могу стать детективом?

Миндаугас не смог скрыть улыбки:

— Вы?

Она вздохнула.

— А что, у вас есть соответствующие способности?

— Ну я могла бы делать у вас уборку…

— А… У нас уже есть такой сотрудник. — Он снова уткнулся в тарелку.

— Она красивая?

— Кто?

— Ваша горничная.

— У нас нет горничной. Просто приходит женщина несколько раз в неделю и занимается уборкой.

— Понятно…

— Настя, извините, но я хотел бы позавтракать.

— Да, да, я пойду.

Морис кивнул, рассеянно посмотрел вслед уходящей горничной и подумал о том, что, возможно, Мирославе удастся что-то узнать от Константина Торнавского…

Сам он, как и советовала ему Мирослава, после завтрака отправился на прогулку. В саду никого не было, лишь у пруда он встретил печального мальчика, наблюдающего за стрекозами.

— Доброе утро, Стив! — произнес Морис, подойдя ближе.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался ребенок.

— Скучаешь?

— Нет, просто думаю…

— О чем, если не секрет?

— О стрекозах. И о жизни вообще…

Морис вспомнил себя в десятилетнем возрасте и, мысленно сканировав свое отрочество, не нашел там подобного эпизода…

Мальчик сам пришел ему на помощь.

— А правда, — спросил он, — что стрекоза несколько лет живет в воде?

— В принципе, да, — оторопел на мгновенье Морис. — Но не сама стрекоза, а личинка стрекозы.

— А как это происходит?

Морис добросовестно постарался вспомнить все, что когда-либо читал о стрекозах. Он посмотрел на зависшую над водой стрекозу и сказал:

— Например, личинка коромысла живет в воде два года. При этом она с десяток раз линяет и лишь на третий год превращается во взрослую стрекозу.

— И вылетает из воды?

— Нет, когда личинка вырастает, она выползает из воды на какую-нибудь травинку или стебелек. Крепко за них цепляется, линяет в последний раз, и из шкурки личинки наконец-то появляется взрослая стрекоза.

— Как в сказке, — вздохнул мальчик.

— В сказке? — переспросил Морис.

— Ну про лягушку. — Стив нетерпеливо посмотрел на Миндаугаса. — Помните, Иван-Царевич еще сжигает ее шкурку, и начинаются все их неприятности.

— Помню, — улыбнулся Миндаугас. — Но шкурку стрекозы никто не сжигает, просто она меняет водную среду обитания на воздушную.

— А у вас есть дети? — неожиданно спросил мальчик.

— Я не женат…

— Для того, чтобы появились дети, жениться не обязательно, — со знанием дела заявил ребенок.

— Ну… В принципе, да, однако…

— А отец у вас есть? — прозвучал новый вопрос.

— Есть, — перевел дыхание детектив.

— Он старый?

— Нет, моему отцу сорок восемь лет.

— Это уже много, — вздохнул Стив.

— Когда ты вырастешь, твоя точка зрения относительно возраста изменится.

— Может быть, — не стал спорить ребенок.

Они помолчали несколько минут. Потом Стив вздохнул:

— Я бы согласился даже на столетнего папу…

— А ты никогда не видел своего отца? — осторожно спросил Морис.

Стив покачал головой. Миндаугасу захотелось обнять ребенка, прижать к себе и сказать все слова утешения, какие он только знал на русском. Но он интуитивно понимал, что давать волю эмоциям не следует, поэтому промолчал.

Мальчик провел ладонью по лбу:

— Я бы очень хотел взглянуть на папу хотя бы одним глазочком.

Морис попытался отвлечь ребенка от грустной темы вопросом:

— А где все?

— На речку ушли. А мама в своей комнате читает.

— Почему же она не пошла со всеми на речку?